кодексом9 и великим магистром. Ни перед кем иным отчитываться и выслуживаться тут не будут. Разве что в порядке воинских чинов, которого, подозреваю, у вас никогда не было. И отбрось уже свою чопорность; то, что тебя прислал Орден, как лицо нашей компании отморозков, не делает тебе никакой чести! — не вставая, сердито перебил меня некий седой и покрытый морщинами вояка в генеральской форме.

Его слова поддержала плеяда одобрительных возгласов по всему залу. Я был просто ошарашен тем, как резко и прямо этот человек бросил мне вызов, даже несмотря на то, что мне вручили неограниченные полномочия для усмирения любых действий против своей власти, о чём он, вероятно, должен был знать. И уже через несколько мгновений моё смятение обратилось в слабость, которую почувствовали все присутствовавшие. В ставке нарастал бунт, в результате которого я мог в первый же день остаться просто «лицом банды отморозков».

По сути, так и должно было произойти, если бы в этот момент свой ход не сделал Герман. Он громко рявкнул, разом утихомирив всех возмущающихся офицеров и приковав всё их внимание к себе. После он грозно произнёс:

— Хочу напомнить всем вам, и в особенности генералу Соколову, что все вы всё ещё подчиняетесь кодексу. А он обязует всех вас безукоризненно подчиняться всем указам вышестоящих лиц. В данном случае таким лицом является герр комендант, которого назначил верховный магистр, а значит, по всем правилам именно он является главным, и неподчинение его приказам будет веской причиной отправления под трибунал.

— При всём уважении, капитан, все, в том числе и вы, здесь чётко понимают, что комендант — это номинальная должность для номинально существующей страны. А потому не вижу смысла соблюдать любезности перед голым королём, да ещё и без королевства. И уж тем более подчиняться его приказам на де-факто территориях Ордена кажется мне каким-то неуважением к великому магистру, — язвительно возразил один из офицеров.

— Если вы, майор Вейзен, или кто угодно другой из присутствующих в этой комнате, откажитесь подчиняться, вам придётся пойти не только против коменданта, но и против меня. А я, уверяю вас, несмотря на тесные товарищеские связи между нами, прибегну к самым жёстким методам для защиты решения магистра Опия!

Не знаю, почему Шейм вообще за меня вступился, но лишь благодаря его авторитету мне вообще дали слово, когда все наконец послушно затихли:

— Вы вот заявляете о том, что Рония теперь несуществующая страна, однако я хочу вас заверить, что сделаю всё возможное, чтобы она вновь засияла. Тёмный час в виде Республики10 и того, что страна пережила во время войны, прошёл, и мне бы очень хотелось верить, что вы все поможете мне устроить великолепный рассвет.

— И что же, герр комендант, у вас, верно, и план есть?

— Действительно есть. Он довольно простой, и постепенно мы сможем восстановить всё, что было разрушено во время бомбардировок и артобстрелов. Мы уже можем начать решение проблем с питанием, реставрацией ключевых зданий города и доставкой товаров первой необходимости. Но перед тем нам необходимо навести порядок на улицах, и сделать это надо сегодня.

— И каким же образом мы будем наводить порядок?

— С помощью солдат, конечно. Они наш главный козырь. Сегодня же отправим их арестовать всех замешанных в связи с предыдущим правительством, которых убедим отринуть былые убеждения. А затем переориентируем армию на патрулирование улиц и восстановительные работы. Позже к последним подключим и гражданских добровольцев. Вы будете готовы приступать прямо сейчас?

— Но сейчас уже поздний вечер, большинство городского гарнизона отдыхает, а некоторые, вероятно, уже ушли в законные увольнительные и разбежались по кабакам.

— Значит, надо их собрать. Это ещё больше сыграет нам на руку, ибо никто из предателей не ожидает удара. Только постарайтесь обойтись без крови, власть на костях долго не простоит...

«Не знаю, сколько ещё тот труп Ронии, который Орден горделиво выставил на всеобщее обозрение, будет вонять и пугать своим видом мировое сообщество, но всем очевидно, что это в абсолютной степени мертворождённый проект».

(с) Драконт Галанис, политолог

Ночь длинных ножей

02.09.84

Пока верховное командование пило за победу и чествовало нового коменданта, а простые солдаты праздно слонялись где-то на территории города, в столовой Базы Эверетт (бывшим штабом «Сил Ронийской Самообороны»), где теперь собрались младшие офицеры Ордена, стояла гробовая тишина. Всё потому, что буквально несколько минут назад майор Густав Вейзен, ответственный за провизию, объявил, что у нас почти не осталось съестных припасов и весь городской гарнизон теперь находится на грани голода.

Видимо, осада, длившаяся несколько недель, окончательно растащила все те крохи, которые у нас оставались после бесконечно долгих трёх лет. Раньше с провизией тоже всё было не слишком складно, и тут дело даже не в поставках, которые периодически не доходили до наших частей. Проблема крылась скорее в тех землях, что наши предки когда-то назвали своим новым домом.

Пустыни, закрытые в глубине континента горами и питаемые разве что парой крупных рек, — плохое место для того, чтобы развивать своё сельское хозяйство. Поэтому обычно правительство всегда действовало двумя путями: либо выторговывало у западных и восточных колонистов, либо отвоёвывало у тех, чью исконную землю мы и без того старательно отнимали — Ротхаутов.

Да, Орден был взрощен в крайне недружелюбных условиях, со всех сторон нас всегда окружали потенциальные враги, а отсутствие выхода к морю и своей сельской промышленности сделало нас зависимыми от наших же неприятелей. И вот у нас наконец появился шанс выбраться из этой ямы, в которой мы были лишь дружелюбной сырьевой кормушкой, которая, к слову, параллельно безвозмездно боролась с досаждающими всем поселенцам на этом континенте варварами. Однако мы уничтожили всё то, за что так сражались. Даже больше того, мы потеряли и то, что имели.

Поля, на которые возлагалось столько надежд, были сожжены, а Мировая Лига ответила на нашу, безусловно, справедливую военную кампанию глобальным эмбарго, что, очевидно, лишило бы нас возможности продолжать войну, не выдохнись Рония раньше, так же, как и мы, оставленная мировыми гегемонами в час нужды. Как уже говорилось ранее, после пьянящей победы мы оказались в абсолютно отвратительном положении, ибо теперь нам надо было как-то контролировать непокорных ронийцев, веками воевавших за свою