и не думающих ее поддержать не в сраном «у них же дети, надо терпеть», а в том, чтобы пнула своего пивозавра под сраку. Вот почему такая странная херня — бабу с мужем бездельником и алкашом все жалеют, а решительная разведенка, что никому не плачется и терпеть не хочет — стерва, так ей и надо. Вот как Анька, сестра моя старшая. Терпела — была для всех «бедная Анечка», а как перестала — гадости пошли разных вариаций от «у нормальной жены муж не бухает и не гуляет» до «да кому она теперь с двумя прицепами нужна, еще и с характером стервозным таким».

Наташке я помог поднять по ступенькам крыльца коляску и два баула с продуктами и утрамбовать все в лифт, пока она одного мелкого пешком туда затягивала, а второго помладше на себе. Кивнул на тихое «спасибо» вкупе с опущенным взглядом и стыдливо вспыхнувшими щеками и матернулся только когда двери лифта захлопнулись. Вот, бля, почему ей стыдно из-за своей задроченности и необходимости нуждаться в чужой помощи, а этому ее мудиле, что наверняка сейчас дома в диване дыру пролеживает — нет? Нихера мне это не понятно.

Прежде чем выйти на улицу под очи наверняка взирающей на меня сверху мамы, встряхнул сумку, придавая ей объем и видимость прежней заполненности, и, махнув рукой, бодренько потопал к тачке.

Когда подъезжал к офису, пошел снег, сразу частый и крупный. Завтра после смены суточной точно мою ласточку раскапывать придется.

— Здорово, мужики! — прошелся я мимо сменщиков и оперативников, пожимая руки и стараясь не выпускать из виду стеклянные двери офиса. — Че-как у нас? Происшествия были?

Скалился и трепался, а внутри все натягивалось, подбиралось, будто какой хищник перед прыжком.

Восемь пятьдесят, значит вот-вот будет явление Вороновой народу. Вообще она обычно приходила ровно без пяти девять, точнехонько, хоть часы по ней сверяй. На моей памяти отклонения туда-сюда на минуту-две всего трижды случились, так что я тоже быстро подстроил свое расписание, чтобы всегда быть в первом ряду, так сказать. Если ты тот радостно улыбающийся придурок, кого девушка видит первым, каждый день, приходя на работу, то какие варианты, что ты не западешь ей в душу? Мне так глубоко не нужно, конечно, хватит и между ног погрузиться, но что поделать, если объект высокой упертости попался?

Кое-кто из мужиков ржал надо мной, мол, я своей доставучестью наоборот добиваюсь стойкого результата противоположного желаемому, но тут уже дело принципа. Клал я на чужое мнение. Как там? Вижу цель — не вижу препятствий и с курса сбиваться не намерен.

Глава 2

Ворона

— Блин, Женька, вот тебе не стремно жить тут? Хоть бы ремонт какой замутила. — завел свою любимую песню Колька — хозяин большой крайней комнаты в нашей с ним коммуналке. — Вот я реально не могу тут оставаться. Мало того, что дом этот старый, пипец, какой, так и вообще атмосфера такая гнетущая. Я даже когда за барахлом приезжаю мурашек ловлю иногда. Прям и жду, что из стен призраки полезут. А ты тут постоянно живешь, еще и одна.

Обвела глазами все вокруг. Стены, выкрашенные уныло зеленой, но неубиваемой масляной краской еще советского производства, железная раковина в ржавых неотчищаемых разводах, сто раз латаные трубы, окно с деревянными рамами, наверное еще времен дореволюционной постройки самого здания, такого же предположительно возраста дощатый щелястый пол в пятнах рыже-коричневого колера в не слишком истертых ногами местах, давно посеревший потолок с кое-где отвалившейся штукатуркой. Нормально все. На голову ничего не падает, не течет нигде, меня не напрягает значит.

— Может, тебе тараканов травануть в своей комнате, чтобы мурашей не ловить, и из стен не лезло, — без улыбки посоветовала ему и пошла из большой общей кухни, на которой до сих пор еще даже шесть старых плит стояли в два ряда, по коридору к себе.

Лично меня все в том, как живу, устраивает более чем. Безлюдье и пустота. Полное соответствие внешней обстановки внутреннему содержимому. Гармония.

— Да сдалось оно мне, травить тут кого-то. Я сегодня все последнее барахло собрал, послезавтра с приятелем приедем на его тачке, отвезем кой-че из бабкиного в комиссионки, а мое — к Вальке, и больше хренушки ты меня здесь увидишь скоро. А ты бы хоть мужика завела что ли. Или квартирантов пустила в пустые комнаты, че они стоят бестолку. Студенты какие-нибудь, конечно, много платить не смогут, но у нас же тут и не президентские апартаменты. Зато не одна. Опять же уют какой-нибудь организовали бы.

— Студенты? Уют? — оглянулась через плечо и чуть не плеснула себе на пальцы горячим чаем. Что, если соседу эта мысль слишком понравится, и он решит ее в жизнь претворить?

— Ну а че? Если только девок пустить, то может быть. Не все же такие, как ты, и им пофиг. Опять же, времена сейчас смотри какие, жить одной ссыкотно ведь.

А, ну да-а-а, соседствовать с целой толпой девиц будет куда как безопаснее по нынешним временам, конечно.

— Мне — нет. Пока. — Ответила и закрыла дверь в свою единственную обжитую комнату.

Нам с Колькой эта коммуналка на двоих досталась от наших бабуль. Ему одна комната от своей, и мне остальные пять от бабушки Тамары. Она работала в домоуправлении или как там это зовется, и когда расселялись люди из других комнат, она смогла то ли выкупить их за бесценок, то ли вовсе за так переоформить и даже приватизировать успела. А потом отписала в мою пользу, поссорившись с родителями, не желающими больше обо мне и слышать. Я, конечно, считаю, что они полностью правы, заслужила на все сто, но у бабули было свое мнение на сей счет, и год назад после ее смерти недвижимость отошла мне. Жить где-то нужно, вот и живу, хотя ни малейшего желания что-то менять не возникло, и вряд ли оно когда-то будет. Не наплевать ли насколько неуютно, обшарпано и пусто вокруг, когда в душе все в сто раз хуже.

Покормила рыб в огромном аквариуме на четыреста литров, что занимал целый угол небольшой комнаты — тоже часть моего наследства, глянула на старинные напольные часы, разбавляющие тишину комнаты свои громким тиканием. Прошлась вдоль книжной полки туда-сюда и поняла, что просто поесть и лечь спать не выйдет. Ни силовые упражнения на тренажерах, ни едва теплый душ в раздевалке и пешая прогулка до дома не угомонили мое чертово либидо, которое опять разбередил дурной Сойкин.

Наверное, самым умным было бы попросить Корнилова не