тот, кто сумел эту надпись прочувствовать, затрясся от хохота (или смежных ему проявлений безудержного веселья).

— Салливан и участник со множеством конечностей, имя которого не прозвучит, так как для некоторых дорогих наших зрителей оно покажется оскорбительным, — надрывался тем временем комментатор, — показали олимпийскую борьбу в скоростях и мощностях, выполнив задание как настоящие мастера своего дела! Это было феерично! — слова ведущего сопровождались повтором самых эффектных моментов. — Но были и оплошности. Особенно когда наш неназываемый лидер случайно закупорил жерло, искривив луч своей команды неверным направлением импульса. Салливан же решил, что может распределить свои силы сразу на два вулкана и вызвать извержение обоих? Удалось ли ему это феерическое и безусловно сложное в исполнении решение? Однако эта пара безусловно достойна пройти в финал!

За всеобщим весельем прошло незамеченным, что Салливан переживал не только за себя, но и за своего случайного друга. И, когда комментатор распорядился о судьбе соперников, а потом озвучил, что по прочим баллам к финалистам присоединяется Берни, краснокожий облегчённо закатил глаза внутрь себя, что для его предков было аналогично движению «прикрыть веки». Идеальный юноша Берни, изящный, как Бальдр, получил рукоплескания и вошёл в тройку лучших. Эфир заполнил гомон зрительских восторгов, спор многоголосых комментаторов и экспертов, пытавшихся протолкнуть своё виденье оценки судей, а остальных поймать на противоречиях.

* * *

Вечером уставших Зельду, Берни и Салливана приютил один из баров, затерянных в мрачных переулках местного городка. Обычно сюда захаживали горные тролли, но нашлось местечко и для олимпийцев. Великанша уселась в глубокую расщелину. Салливану и Берни поставили столики на выступах скалы так, чтобы лица всей тройки были примерно наравне.

— Что мне вулкан? Я с детства зажигал звёзды, — горделиво заметил Салливан, поднимая кубок за победу. — По крайней мере то, что у нас ими считалось.

— Мне тоже говорили, что я занялся звёздами слишком рано, — кивнул Берни, отпив из чашечки нечто горячее и ароматно пощипывающее ноздри, что он искренне хотел считать за кофе. — Наверное, я просто знал, что кто-то ждёт от меня именно звёздный свет.

— А я хотела просто добраться до полуфинала, — смущённо призналась Зельда, держа в каждой из дюжины рук по причудливому сосуду с разноцветными напитками. — Но оказалось, вулкан вселенской красотой не сразить.

— Единственное, что не даёт мне покоя: никто пока не понимает, какая сила создаёт тот импульс, который способен зажечь даже мёртвую звезду, — задумался Берни.

— А ведь это сродни пылинке, которая собирается разнести астероид, — медленно потягивая розовую жидкость из колбы с завитой спиралью горлом, произнесла Зельда.

— И кто сказал, что у неё не получится, — загорелись глаза Салливана. — Что мы знаем о той пылинке? Может, она — единственная, кто на это способен.

— Магнит, — добавил Берни, и собеседники повернулись к нему. — Долгое время люди на планете, где жили мои предки, не могли объяснить таинственные свойства магнита. Но это не мешало обернуть его свойства себе на пользу.

Салливан прислушался ко времени, сигналы которого передавали ментально.

— Пожалуй, пора, — он с хрустом потянулся, чувствуя, что тело пока продолжает ныть. — А то не восстановимся к полуфиналу.

Берни кивнул и последовал за ним.

— А я, ребята, ещё посижу, — помахала им вслед великанша. — Мне можно. Моя олимпиада уже закончилась.

Выйдя из душного бара, Салливан и Берни ощутили прохладу тёмного времени суток. Здесь сутки делились на семнадцать частей, и девять из них относилось к тёмным.

— Постой-ка, — Салливан сначала придержал Берни за пояс.

А потом вдруг схватил за воротник и швырнул в заросли сухостоя. И тут же сам прыгнул, шумно ломая ветки неподалёку.

За их спиной к порогу бара обрушился кусок скалы. Мелкие осколки брызнули шрапнелью по округе.

— Кто-то не хочет видеть нас в следующем раунде, — Салливан задумчиво почесал щёку. — Но кто? И он из числа тех, кто прошёл с нами? Или тот, кто надеялся вернуться после нашей гибели.

Берни растирал саднившую шею.

— Зачем ты выдернул меня из-под скалы? — удивлённо спросил он Салливана.

— Погибнуть за шаг до победы — не то же самое, что оставить мир, добившись её, — пояснил Салливан.

— Но тебе ж легче выиграть, сойди я с дистанции, — не унимался Берни.

Салливан пожал плечами.

— Сойди ты с дистанции, возможно, не выиграл бы вообще никто. Если ты читал олимпийские хроники, наверняка, помнишь, что этот вид спорта чуть не исключили из программы Игр, потому что три олимпиады подряд зажечь звезду не удавалось никому.

— Ты так не веришь в себя? — нахмурился Берни. — Как же ты собираешься побеждать в финале?

— До финала, как видишь, — Салливан издал короткий смешок, — ещё требуется дожить.

В смешке не было ни страха, ни тревоги, ни малейшего напряжения от случившегося. Каждый из них знал, что они уже согласились с точкой невозврата, подав заявку на состязание, победа в котором означала смерть.

* * *

Победителю олимпийского марафона маячила галактическая слава, масштаб которой он сам ощутить уже не мог. Потому что победитель не возвращался. Почётная гибель. Смерть, превращающая в бога. Слишком сложным было последнее задание. Даже для самых совершенных созданий Вселенной.

Корабль олимпийского оргкомитета приближался к финальной точке марафона. В компании с ним летели самые богатые зрители, которые жаждали обозревать события финала вблизи. Полёт в четвёртом измерении закончится через каких-то пару часов. Проскальзывающие мимо планеты искажались: они уже не казались круглыми. Спокойные пространства сменялись зоной звёздных фейерверков.

— Не стихия будет управлять звёздами! — комментировал неутомимый птиц для близких и далёких слушателей и зрителей. — А мы сами зажжём их, там, где посчитаем нужным. Разве это не прекрасно?

Атмосфера галактического события накалялась. Зрелище имело спрос. Репортажи и обзоры стреляли, как из пулемётной очереди. Зрители со всех концов галактики томились в ожидании. Центры связи напрягались запредельно. Марафон славился не только участием олимпийцев. Обитателям галактики открывалось торжество науки. Прогулка на фоне панорамы звёздных скоплений самых опасных и неизведанных областей Вселенной. До финального старта трёх команд оставалось недолго. Одна из трёх под величайшее напряжение сил породит Сверхновую.

Вселенная постепенно старела, заполняясь умершими звёздами. Гравитация неуклонно сжимала газовые гиганты в тёмные шарообразные объекты, к которым сложно приблизиться. Ресурсов Вселенной в её обитаемых районах требовалось всё больше и больше. Каждая из мёртвых звёзд представляла собой кладовую, к которой хотелось подобрать ключик. Одним из способов заставить звезду возродиться был тот самый ментальный импульс, который пробуждал её силу и заставлял взрываться, выплёскивая богатство недр в космическое пространство. Вот только обратная связь здесь была столь мощна, что и пославшего импульс превращала в поток частиц. Ожидание смерти подавляло волю тех,