на часовую фабрику, где устроилась работать уборщицей служебных помещений. Её рабочий день начинался в четыре утра, но она всегда перед уходом останавливалась у двери Дианы и, постучав три раза, желала ей доброго утра. Диана бесцветно отвечала “и тебе”. И обе знали, что начался новый день для одной, и закончилась ночь для другой.

Отец с утра до позднего вечера отрабатывал две смены на конвейере в сборочном цеху. Часовая фабрика производила металлические ремешки и корпуса для фитнес-браслетов и умных часов, и, хотя стоимость конечного изделия была невысокой, начальник серьезно штрафовал за брак или снятую с продажи партию, поэтому папа Дианы часто оставался на работе допоздна, работая с рассыпающимся устаревшим оборудованием. Предприятие переживало не самые лучше годы. Как и городок оно постепенно приходило в упадок. Люди уже не хотели работать на заводе или покупать очередные часы. Наступала цифровая эра домашних офисов и удаленных переговоров, а жителям Лакхаузена, которыми были в основном работники фабрики и рыбаки, похоже, забыли сообщить об этом.

Единственным оживленным местом в городе было шоссе и приютившаяся на нем заправочная станция с магазинчиком. Широкая дорога и заправка позволяли проезжающим не напрягаясь добраться из Дерри в Ольсдорф и обратно, а это был излюбленный маршрут дальнобойщиков, везущих товары с юга на север и с севера на юг.

Вечером шестого дня после приезда, Диана почувствовала себя голодной. Ее припухшие от влаги ноздри уловили под окном какое-то мелкое животное, и она прислушалась: молоточки в голове отбивали быстрый бег сердечного ритма. Кошка.

Втянув носом воздух, Диана поднялась, разминая затекшие мышцы, но почувствовав резь в ноге, схватилась за колено. В левой голени под длинным широким шрамом титановая полая труба крепилась к колену цементно-силикатным медицинским раствором. Свой большеберцовой кости у Дианы уже не было, а что будет с этой после заражения вампиризмом, она так и не выяснила.

Резкая боль отступила, и, припадая на левую сторону, девушка добралась до окна и прислушалась. Сумерки пахли бензином и едким запахом дешевых сигарет с вонючим табаком, которые кто-то все время курил у входа в общежитие. На втором этаже снова заплакал ребенок. Он часто плакал часами, превращая головную боль Дианы в нечто постоянное, как гвоздь в виске. Но сейчас этот звук ее почему-то не раздражал. Наоборот, ей стало любопытно посмотреть на него.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Может, ему нужно поменять пеленки или покормить, подумала девушка, и помяв глубокий шрам на ноге, схватилась за оконную раму. Ногти проскребли по деревянной крашеной поверхности, и под ногтями у нее остались ошметки белой масляной краски, которой было уже лет сорок.

Обтерев руку об себя, Диана огляделась. Неряха, просто кошмар. На рябом выцветшем линолеуме осталось засохшее пятно от содержимого ее желудка, и девушке стало стыдно за это засранство. Она схватилась за ручку двери, чтобы найти тряпку, но вспомнила, что дверь закрыли на ключ. Да, ей не стоит сейчас шататься по дому.

В углу напротив кровати стояла небольшая кухонная конторка с куском столешницы. Видимо, для командировочных на ней ютился электрический чайник, а внизу кто-то оставил полупустую пятилитровую бутыль.

— Лучше чем ничего, — проговорила Диана, и пошарив в чемодане достала влажные салфетки. Порядок в комнате был наведен видимый. Она быстро разобрала вещи, развесив их в узком платяном шкафу, и в углу рядом с мини-кухней появился мусорный пакет полный грязных коричневых салфеток. Зеркало в шкафу помогло ей стереть с лица следы обращения, и, напялив на липкое тело чистую футболку, Диана забралась на подоконник. В колене изредко ощущался дискомфорт, но она уже не чувствовала боли. Решившись, наконец, и рывком открыв окно, девушка спрыгнула вниз на протоптанную и усеянную окурками пыльную почву, которая строителями наверняка проектировалась в качестве клумбы.

— Кс-кс…— Позвала Диана, но животное, похоже, забилось в подвал. И Диане ничего не оставалось, как пройти по трескающейся тропинке мимо припаркованного напротив ее окна старого шевроле с ржавым крылом и выйти на дорогу. Луна только входила в свои права, а рабочие с фабрики уже давно вернулись в свои жилища, и на улице встречались только редкие забулдыги, от которых пахло, как из открытой баночки с настойкой боярышника.

Поморщившись, Диана без особой цели проскочила несколько переулков и увидела в небе отсвет от яркого рекламного щита. Не раздумывая, она направилась на звуки шуршащих по шоссе шин и мельтешащих вокруг уличных фонарей насекомых.

Неоновая вывеска у самой дороги утверждала, что здесь можно заправиться двадцать четыре часа в сутки. Прилипнув к стеклу, Диана разглядела за кассой смазливого мальчишку, отсчитывающего мятые банкноты какому-то запылившемуся мужику. Пошарив по карманам, девушка отыскала две смятых сотенных купюры, которые остались у нее после продажи почти новых джинс.

Осматриваясь по сторонам, она толкнула стеклянную дверь и поравнявшись с покидающим магазин мужчиной в дорожном пыльнике, чуть не споткнулась.

— Ты что пьяная? — Пробурчал ворчливо небритый, похожий на бездомного мужик и, придержав ее от падения почти полапав за живот, ухмыльнувшись, вышел, направляясь в бар через дорогу. Около дороги переминались с ноги на ногу две ярко накрашенные женщины легкого поведения, уделившие ему внимания не больше чем лежащему у бара пьянице.

— Нет… я не пью. — Неловко ответила Диана уже не слышавшему ее мужчине. Повернувшись, она увидела как парень за стойкой уставился на нее. Он бросил взгляд на стоянку и, не увидев, там автомобиля на котором приехала странная девчушка в футболке с розовыми сердечками на груди, спросил.

— Автостопщица? — У него на щеке красовался тонкий порез, очаровательно подчеркивавший высокие скулы. — Налегке? Убегаешь что ли? Автобусная остановка дальше, метров триста, но последний автобус уже ушел.

— Да нет… Я никуда не еду. — Пожав плечами, ответила Диана, разглядывая магазин. Полки с чипсами, сухариками, морозильник с мороженым и бесконечные ряды пивных банок. — Я… живу в Лакхаузене.

Сказав это, Диана сама поразилась тому, как это звучит.

— Да? Никогда тебя раньше не видел. Да и местные все берут у Эда, у него дешевле. — Парень плюхнулся в кресло и, вытащив из-за прилавка журнал с комиксами, принялся рассматривать Диану, поверх страниц, делая вид, что она ему совсем не интересна.

— Я недавно здесь. Только переехали. — Диана пошла вдоль рядов, рассматривая несъедобные картинки с жареной картошкой и морскими крабами. Сушеная рыба, рубленная в соломку выглядела и пахла просто ужасающе.

— Что есть места еще хуже, чем это? Здесь же просто дыра. Добро пожаловать, конечно, но лучше валить отсюда.