Вороньей пещеры походили на самых обыкновенных снага! Что такое дюжина безоружных снага против урука с мечом? Если не дать себя схватить, то просто скот на бойне. Отскакивая и уворачиваясь, и рубил кардом, отсекая конечности и разбивая головы, иногда пускал в ход ноги, пинками расшвыривая подслеповатых и от того беспомощных кузенов по орочьей крови. И это — монстры?

— Р-Р-Р-РА-А-А-А!!! — громкий крик действовал на них угнетающе, они замирали и начинали вертеть головами, и хватались за уши, и явно страдали.

А я их убивал. Чувствовал ли я жалость к сородичам? Не особенно. Я зловредных зеленокожих и раньше не особенно жалел. А эти пещерники ведь не были настоящими, живыми более-менее разумными (если это слово подходит к снага) орками. Хтонические твари, как есть. Или какое-то племя диких обитателей гор попало под воздействие Хтони, или — они тут изначально сформировались как квинтэссенция страхов и ужасов той, моей Земли… Сколько таких легенд бродило об обитателях подземелий там, в разных частях света? Даже само слово — «Орк» — обозначало подземный мир и его хозяина, римский аналог Аида. Может быть, эти предания и имели основу здесь, на Тверди, и вернулись таким причудливым образом… Так или иначе — ни децимация, ни татау тут не помогли бы. Этих уродов в истинную веру не обратишь, мастерок и лопату в руки не всучишь и макарену танцевать не заставишь…

— Н-на! — я разрубил надвое последнего, отпрыгнул в сторону, чтобы не обляпаться в крови, и прошелся по дну колодца, попинывая тела убитых чудищ и бормоча под нос: — Фигня какая-то, а не фильм ужасов… С другой стороны, герои триллеров предпочитают носиться и орать, и светить фонариком, вместо того чтобы взять хороший дрын и рубануть поперек рожи ублюдку…

Сложилось стойкое впечатление: это еще не все. Не может быть, чтобы такой шорох по всей горной части сервитута навели какие-то слепые голые снага! Ну, девчонок они, может, и могли бы напугать, но, кажется, акарамарские шахтеры накостыляли бы им как положено! Значит — будем искать дальше.

Я нагрузился сумками, распихал по карманам химические фонарики, в правую руку взял кард и пристроил его на плече. На левом бедре, в кобуре, расположилась сигнальная ракетница — эдакая эрзац-замена огнестрелу, которую я облюбовал во время путешествий по уральскому лабиринту. Ни один самый въедливый полицейский, милиционер или опричник не мог мне ничего предъявить: в каком смысле в Хтони или просто в диких горных или таежных дебрях путешественник не имеет права таскать с собой аварийно-спасательные средства! Ну, а тот факт, что у меня в патронташе на поясе имелись еще и заряды зажигательные, и со слезоточивым газом, и еще с кое-какой дрянью — так это уже нюансы. Не пойман — не вор! И пофиг, что на черных уруков не распространяется презумпция невиновности…

Но главная задача этой приблуды в кобуре — это всё-таки освещение. В темноте подземелий создать яркую вспышку света иногда бывает очень, очень полезной затеей! Но тратить заряды на каждую галерею было бы чрезмерным расточительством… Я снял каску, отрегулировал мощность фонарей, которые располагались у обоих висков, любовно протер черный логотип с белой дланью и напялил ее обратно себе на голову. И сунулся в широкий проход.

Шаги гулко звучали в подземном царстве. Карстовая пещера, глубочайшая в мире и одна из самых больших по протяженности, представляла собой настоящий дворец с известняковыми узорами на стенах, колоннами сталактитов, подземными озерами и водопадами… Дух захватывало от окружающей красоты! Всё-таки разумно я поступил, что выманил тварей на дно колодца, теперь можно идти, любоваться…

— Зараза… — сказал я, когда луч фонаря выхватил из окружающей тьмы полуобглоданный скелет в шахтерской спецовке. — Налюбовался.

И, засмотревшись на жертву слепых снага, тут же вляпался в огромную кучу говна. И ее размеры говорили о том, что вляпался я как в буквальном, так и в фигуральном смысле. Ни один из убитых мной снага не смог бы насрать столько, если бы даже сожрал ведро пургена. Определенно, Воронья пещера и одноименный прорыв скрывали в себе немало тайн!

Я потратил немного времени, чтобы осмотреть место трагедии, и несколько в стороне нашел оторванную руку бедолаги, и забрал идентификационный браслет — все-таки лучше, чем ничего. Родные хоть судьбу его знать будут. Скажу, что умер быстро, сорвался в пропасть.

Правое предплечье зачесалось, я закатал рукав и увидел, как золотые искорки пробегают по татау с Ёжиком. Что ж, заблудиться мне не грозит! Эх, найти бы девчонок в состоянии более сохранном, чем шахтер… Не медля больше ни минуты, я собрал барахло и зашагал вперед, осматривая все ответвления, гроты и ниши и обходя мутные черные лужи и участки со странным, колышущимся маревом. Никакого желания проверять, что за хрень тут явила миру Хтонь, мне не хотелось.

И, вопреки всему, настроение у меня было боевое: я прямо сейчас находился на своем месте и делал то дело, для которого годился лучше всего!

* * *

Глава 2

Ритуал

Визиты в многочисленные российские хтонические дебри заставили меня пересмотреть свои взгляды на Сан-Себастьянскую Аномалию. Я прямо зауважал ее! Такого разнообразия и плотности оскверненной флоры и фауны я не встречал нигде. То ли этническое и расовое разнообразие населения сказывалось, то ли курортный статус и постоянная ротация приезжих, которые тащили с собой свои проблемы, заморочки и страхи — сложно сказать. Но теперь, собственными глазами, ногами и кардом изучив с дюжину хтонических территорий, я совершенно точно знал: обычно в каждой отдельно взятой аномалии или прорыве можно было вывести некую закономерность, ситуация там развивалась в определенных тематических рамках. Кроме Сан-Себастьяна.

Так, например, в Васюгане преобладала зимне-новогодняя тематика, если так можно выразиться. Дедморозы, снегурочки, снежные человеки и всякие мерзлявцы нескольких видов. В Уральском лабиринте Полоза обитали разнообразные змеюки, воплощая все возможные варианты герпетофобии: огромные тварины метров по двадцати в длину, маленькие змейки, плюющиеся ядом, наги-змеелюды, змеи о трех головах или о четырех хвостах, всякие там гидры и прочие мифические чешуйчатые гадины. И так далее… Где-то бал правили пауки, в других местах — слизкая биомасса, принимающая формы в зависимости от потаенных страхов противника (конечно, в моем кратком справочнике это явление стало именоваться Солярисом). А в заброшенных многоэтажках городка Алыкель, что под Норильском, жути нагоняли летающие сгустки тьмы, которые я по аналогии с книжками про Гарри стал именовать обскурами.

Но, что характерно, каждая из тварей вполне себе