мало, ведь после следующей лекции будет торжественная часть, и кого-то из преподавателей уже не выловишь.

Подхожу к двери, на которой написано «Самушкин А. С.», стучу и открываю.

— Артур Сергеевич, можно с вами поговорить?

— Заходи, Ковка, — громогласно отвечает он.

Бывший боксёр, широкий и приземистый, наш декан казался боровичком. Широкой души человек с обострённым чувством справедливости и непростой судьбой, он мне всегда импонировал. Поэтому я надеялась на помощь, но…

Столбенею, заметив в кабинете Марата. Чемпион сидит на кожаном диванчике и попивает чай. При виде меня кривится и отставляет чашку, поднимаясь на ноги.

— Не буду мешать.

— Что ты?

Хохотнув, Самушкин хлопает молодого человека по спине. От такого дружеского жеста даже мои сто кило бы откинуло к стенке, но Ахматгариев стоит, напоминая скалу. Всё же чемпионом его объявили не за красивые глазки.

«А они действительно красивые, — поймав взгляд чёрных, как ночь, глаз, я на миг теряюсь. Но тут же встряхиваю волосами и сжимаю кулаки. — Но это его не спасёт».

Глава 5. Первый раунд

— Артур Сергеевич, — решительно говорю декану. — С каких это пор наш университет поощряет рабство?

Декан округляет глаза, а Марат дёргает уголком твёрдых правильно очерченных губ и прищуривается, одаривая меня насмешливым взглядом.

— О чём ты, Ковка? — обретает дар речи Самушкин.

— О том, что меня практически отдали в рабство этому господину, — киваю на Ахматгариева.

— Господину? — посмеивается декан, полагая, видимо, что я шучу.

Но я серьёзна, как всегда. Марат, возможно, привык, что все его капризы выполняются беспрекословно, но я никому не позволю садиться мне на шею!

— Николь Романовна сказала, что мне предстоит работать за него, — спокойным голосом, хотя всё внутри горит от несправедливости, поясняю я. — Мол, он будет считаться старостой нашей группы, а мне придётся прикидываться дурочкой и выполнять чужие обязанности.

Декан заливисто смеётся:

— Татьяна, ты наверняка что-то не так поняла!

На миг я сомневаюсь, но тут же встряхиваю волосами. Если Самушкин ничего не знал, я открою ему глаза на творящееся безобразие. И повторяю фразу Царёвой, в точности копируя все интонации, а потом в упор смотрю на чемпиона, хотя обращаюсь к декану:

— Что из слов Николь Романовны я не так поняла?

Декан мрачнеет и быстро оглядывается на Ахматгариева:

— Ты что-то об этом знаешь?

Тот скрещивает руки на груди и качает головой, а потом медленно и чётко, будто разговаривает с маленьким ребёнком, произносит:

— Подозреваю, что Татьяна Ковка за что-то затаила на меня обиду и теперь, когда я вернулся в университет, изо всех сил старается отомстить.

У меня от изумления даже рот приоткрывается, но я спохватываюсь и тыкаю себя пальцем в грудь:

— Я?!

— А кто сейчас пытается подорвать мой авторитет, чтобы вернуть себе место старосты группы? — Марат выгибает смоляную бровь. — Разве не ты?

— И в мыслях не было, — возмущаюсь я, но потом стараюсь сдержать праведный гнев и снизить тон голоса, подключая логику: — Давай начистоту. Ты понятия не имеешь ни об обязанностях старосты, ни о планируемых мероприятиях, ни о подготовке к ним. Идёт третий год обучения, и у меня больше опыта. Если тебя назначат старостой, мне придётся продолжать делать то, что я делала, чтобы всё было правильно.

— Если короче, то ты утверждаешь, что я не справлюсь, — он снова кривит губы. — Интересно, с чего такое предубеждение?

— Да я хотя бы учусь, а не появляюсь в университете раз в год! — вспыхиваю я.

— Стоп, стоп, стоп! — Декан поднимает руки. — Давайте не будем спорить. Я поговорю с Николь Романовной на торжественной части, и мы решим это недоразумение. Хорошо?

— Надеюсь получить извинения, когда всё выяснится, — давит взглядом Ахматгариев, а потом снисходительно улыбается и, глядя на экран своего телефон, едва слышно бормочет: — Прикольно. Так ко мне ещё не подкатывали.

Меня будто кислотой внутри обжигает, и лицо вспыхивает адским жаром.

— Что?!

Но тут звенит звонок, знаменуя начало следующей пары, и я вдруг осознаю, что уже опоздала на первый урок по психологии. Все знают, что Бузыцков терпеть не может, когда опаздывают на его занятия, и теперь мне придётся постараться, чтобы вернуть расположение злопамятного преподавателя. Каждая минута промедления грозит большими неприятностями, поэтому приходится отступить.

— Артур Сергеевич, я на вас надеюсь, — говорю, прежде чем выбежать из кабинета декана.

Бесит то, что Марат так и сидит, пролистывая ленту в своём телефоне. Бузыцков даже за прогул одной лекции никогда не поставит оценку выше тройки. Но небожителя проблемы простых смертных не касаются!

Глава 6. Второй раунд

Злюсь всю лекцию, на которую опоздала, разумеется, не из-за Марата, а потому что сама виновата. Поддалась эмоциям, не следила за временем. Но если Ахматгариев и не виноват за то, что теперь у меня не будет по психологии хорошей оценки, я его всё равно ненавижу.

Я бежала, как будто мне юбку подожгли, а он преспокойно сидел, даже ухом не повёл, когда прозвенел звонок. То, что чемпиона не касаются правила университета, ужасно раздражает! И этот человек собирается стать старостой? Примером для всех? Тем, кто организует мероприятия и выступает от всей группы? Защищает права студентов?

— Ты сейчас вскипишь, — шепчет мне Лола, когда Марсель Вячеславович отвлекается на вошедшего старшекурсника. Я услышала слово «ректор» и догадалась, что речь о торжественной части, которая вот-вот начнётся. — Что случилось?

— После расскажу, — умудряюсь ответить, не шевеля губами, поскольку Бузыцков, услышав разговоры, оборачивается и смотрит прямо на меня. Не хочется усугублять своё положение. — Тс-с…

После звонка подхожу к преподавателю и пытаюсь извиниться, но, как и следовало ожидать, меня и слушать не стали.

— Скоро начнётся торжественная часть, Ковка, — резко говорит мужчина. — Вы хотите ещё и туда опоздать?

— Нет, — смиряюсь со своей будущей второй тройкой.

Не будь Царёвой, из-за которой о повышенной стипендии студенткам остаётся лишь мечтать, я бы сильно расстроилась. Впрочем, мне всё равно неприятно, ведь психология один из моих любимых предметов, и Бузыцков отличный преподаватель. Собственно, я очень надеялась, что он посмотрит работу, которую я написала, занимаясь с Толей.

— Чего нос повесила? — спрашивает меня Лола.

— Не знаешь? — Даша поправила очки и просветила подругу. — Таня собиралась с третьего курса выбрать углублённое изучение психологии болезни и инвалидности, даже готовилась всё лето, вместо того, чтобы по югам мотаться, как некоторые…

— Я не моталась! — перебив её, возмущается Лола. — Я пахала, как лошадь! И скажу, что после этого лета стала с большим уважением относиться к горничным. Вы не представляете, какая это тяжёлая работа! Например, один чокнутый