– Я не кухарка. Крис пригласи.

– Крис не умеет готовить, – жалобно сморщился Вадик. – У нее в холодильнике конфеты и бутылка шампанского. Требует: веди в кабак. А меня этот общепит во как достал… – полоснул ребром ладони по горлу, – хочется тепла и домашнего уюта… Уа! – Вадик зевнул во весь рот, так что при желании можно было разглядеть все его пломбы.

– Э-э, я не знал, что тебе достаточно двух рюмок, – покачал головой Сережка, ласково похлопал друга по плечу. – Давай-ка мы тебя проводим, посадим в такси. Поедешь домой, в тепло и уют…

– Не хочу домой, – капризничал Вадик. – Там пусто. Жалко вам приютить человека на ночь… Какие вы друзья после этого?

– У нас и лечь негде… – растерянно развел руками Сережка. – С нами, прости, не получится. Не будешь же ты сидеть всю ночь на кухне?

– Ну ладно, – смилостивился Вадим, – дайте мне телефон.

Он набрал номер и заговорил воркующим голоском:

– Эллочка, детка! Это Вадик… Узнала? Да, вернулся, буквально только что с вокзала. Безумно соскучился… Сейчас приеду…

Вадик повесил трубку, расплылся в довольной улыбке Чеширского кота.

– Ну, я пошел. Всем пока! Веселой ночи!

Помахал ручкой и нетвердой походкой побрел к выходу.

Я ничего не рассказала Крис. Права я была или нет – кто знает… У меня до сих пор нет однозначного мнения на сей счет. Но в тот момент я предпочла притвориться слепоглухонемой – не хотелось быть гонцом, приносящим плохие вести.

Роман Крис и Вадика клонился к завершению с неумолимостью заката.

Крис сидела на нашей кухне, мрачно курила, накручивала рыжие пряди на указательный палец, что означало крайнюю степень тревожности, и перечисляла недостатки бойфренда.

Скряга – в приличный ресторан не вытащишь, а если вытащишь, будет сидеть с недовольным видом, критиковать каждое блюдо. И вообще, недвусмысленно дал понять, что, если они станут жить вместе, Крис придется забыть про рестораны и научиться готовить, а у нее на плиту аллергия, хуже чем на контрольную по лингвистике.

Не имеет вкуса – подарил губную помаду жуткого ядовито-морковного цвета, духи с клопоморным запахом, зеленые колготки в убойную крупную клетку и долго спрашивал, почему Крис всем этим не пользуется. А уж сам-то одевается…

Страдает синдромом непризнанного гения – вечно ворчит, что на работе его не ценят, вокруг сплошная серость, убогий умишко куратора не в состоянии оценить полета научной мысли в Вадиковой кандидатской, а его исследования достойны не иначе как Нобелевки.

Плохие манеры – даже шепотом говорит так, что его слышно в Подмосковье, в ресторанах игнорирует нож, сморкается как иерихонская труба.

И в постели ничего особенного…

Тут я не выдержала и спросила, какого черта Крис до сих пор не дала ему отставку.

Крис затушила сигарету о блюдце и устремила на меня взгляд больной птицы. И все стало ясно без слов. У настоящей любви не всегда розовый цвет и шоколадно-мармеладный вкус. Иногда она бывает горькой и обжигающей, как двойной эспрессо без сахара пополам с сигаретным дымом, зеленой, как тоска или дурацкие колготки.

– Сережа не рассказывал: Вадик не делился с ним, нет ли у него другой? – жалобно спросила Крис.

– Не рассказывал, – ответила я с чистой совестью: мы с Сергеем не обсуждали Вадиковых похождений.

Крис жалобно наморщила лобик и выдала:

– Слушай, а может, ты поговоришь с Вадиком?

От неожиданности я поставила чашку мимо блюдца.

– Я?! О чем?

– Ну, о нас с ним, о том, что не мешало бы попробовать пожить вместе…

– Крис! Твой Вадик пошлет меня подальше… Кто я такая, чтобы он меня послушал?

– Между прочим, он тебя уважает, – огорошила Крис. – Однажды сказал, что Сереге с тобой очень повезло.

– Хм… Я, конечно, польщена… – пробормотала я, – но не думаю, что это хорошая идея… Это же очень личное…

– Ну, пожалуйста, – взмолилась Крис. – Мне интересно, что он тебе скажет… Прошу тебя… Мы же подруги…

– Ну, хорошо, я попробую… Но вряд ли это что-то изменит…

– Спасибо! – с жаром выпалила Крис. – Я знала, что ты настоящий друг!

«М-да, – тоскливо подумала я, – задала ты мне задачку…»

Когда Вадик в очередной раз заявился к Сереге, я выманила его на кухню и в лоб спросила про его планы в отношении Крис. Как я предполагала, Вадик очень удивился моему любопытству, а потом с циничной, но обезоруживающей прямолинейностью ответил, что Крис – очаровательная девушка, но, во-первых, он пока вообще не готов к серьезным отношениям с кем-либо. Он любит секс и женщин свободных взглядов, любящих секс. Крис казалась ему именно такой, этим и нравилась. Он был честен с ней с самого начала – никаких взаимных обязательств. А во-вторых, сама Крис еще не созрела до семьи и брака. Несмотря на ее показную взрослость и независимость, на самом деле Кристина – капризный ребенок, который хочет, чтобы ее кормили, баловали и развлекали. Со вторым пунктом в глубине души я была согласна, но не собиралась обсуждать Крис с Вадиком.

Тот же второй пункт я опустила при разговоре с Крис. Но ей было достаточно и первого. Крис выкурила сигарету, процедила сквозь зубы:

– Ну что ж… Клин клином вышибают.

И стала прощаться.

– Ты куда? – зачем-то спросила я.

– Тут один мой старый приятель прорезался. Мы когда-то весело проводили время. Потом он женился, а сейчас развелся. Хочет встретиться. Пригласил в ресторан. От Вадика не дождешься…

Подруга чмокнула меня в щеку, вымученно улыбнулась.

Потом я узнала, что Крис со своим старым приятелем отправилась в пафосный ресторан, затем на выходные на его зимнюю дачу в красивом месте с вековыми соснами на участке. И все было классно. А вернувшись, она зачем-то без звонка отправилась к Вадику. Дверь ей открыла какая-то полуодетая девица и удивленно спросила:

– Вы к кому?

– К любовнику, – ответила Крис.

Девица вытаращила бараньи глаза:

– К какому любовнику?

– Судя по всему, к нашему общему, – сухо ответила Крис.

Тут из ванной вылез Вадик, одетый в банное полотенце, разрисованное яркими мячами, отвесил челюсть и принялся подбирать слова, но ничего умного не придумал. Девка принялась визжать, влепила Вадику пощечину. Крис не стала дожидаться окончания мыльной оперы и быстро спустилась по лестнице, на ходу глотая слезы. Дома она еще надеялась, что Вадик позвонит, попросит прощения, что-нибудь соврет, но он не позвонил. Очевидно, давно хотел прекратить отношения и ожидал подходящего момента, который как раз представился.

Крис ушла в загул, провалила зимнюю сессию и забрала документы, заявив, что институт ей смертельно надоел. Однажды днем позвонила из уличного таксофона и спросила, может ли зайти. Я была рада ее визиту. Крис вошла на кухню, достала сигарету, я предложила обед и кофе. От обеда Крис отказалась, а от кофе нет. В Крис не было обыкновенной бравады, напротив, веяло задумчивой грустью. Мы немного поболтали, но меня не покидало ощущение того, что Крис хочет говорить о другом, но не знает, с чего начать. Я сказала ей об этом.