Отдел радиоперехвата занимался техническим обеспечением, отдел дешифровки – расшифровыванием тайных кодов, а оперативный отдел, естественно, отвечал за оперативные действия, осуществление разведывательной деятельности. Радиоперехват означает слушать «звуки за горизонтом» – бесшумные звуки, голоса тайн; дешифровка – это расшифровывание кодов и книг без иероглифов, толкование непонятных записей; оперативная работа – это маскировка, проникновение в «логово тигров», открытые столкновения. Внутри этой системы людей, занимающихся радиоперехватом, обычно называют «слушающие ветер», тех, кто работает над дешифровкой, – «смотрящие на ветер», а оперативных работников – «ловцы ветра». Говоря по существу, люди, занятые в разведке, все контактируют с «ветром», разве что методы отличаются у разных отделов.

Один из тех двух моих земляков был первым начальником тогдашнего особого подразделения 701 по фамилии Цянь. Все сослуживцы в лицо звали его «директор Цянь», а за спиной – «босс Цянь». Другой земляк – опытный сотрудник оперативного отдела по фамилии Люй, в молодости он занимался в Нанкине подпольной работой для партии, его кличка была Старый Батат[3], намекавшая на его подпольную деятельность. Они оба были революционерами, участвовавшими в Освобождении[4]. Возраст обоих приближался к шестидесяти. Можно считать, что в подразделении 701 они были самыми ценными сотрудниками, словно «единственный оставшийся на дереве плод». Позже мои отношения с двумя земляками постепенно углублялись, так что я потихоньку превратился в особого гостя отдела 701 и мог ездить в горы «прогуляться».

Гора называлась Учжишань – «Гора пяти пальцев». Название говорило само за себя: она выглядела словно пять пальцев, вытянувшихся на земле, и, естественно, между ними пролегали ущелья. Первое ущелье было ближе всего к уездному городу – в двух-трех километрах; вышел из-за горы, и сразу город, это был маленький горный городок рядом с речкой. Это ущелье было и самым широким. Подразделение 701 изначально построили именно здесь, на его территории была больница, школа, магазины, рестораны, гостиница, стадион и т. п. Это было как бы общество в миниатюре, много сотрудников, приезжать туда было удобно. Так как я писал эту книгу, то часто приезжал сюда брать интервью и в каждый приезд останавливался в ведомственной гостинице на несколько дней. Через какое-то время многие уже стали узнавать меня, а так как я все время носил солнечные очки (с двадцати трех лет меня преследовала светочувствительность правого глаза, и даже при свете обычных ламп накаливания следовало носить солнечные очки), люди называли меня «репортер в черных очках».

Что касается остальных трех ущелий, то чем дальше они были от города, тем становились уже, и если говорить о трудности попадания туда, то она была тоже выше. Мне посчастливилось три раза попасть во второе ущелье и два раза – в третье, а вот в последнем, четвертом, я так и не был. Говорят, там была территория отдела дешифровки, самое таинственное место в горах. Оперативный отдел располагался во втором ущелье справа, а также там был тренировочный центр подразделения 701. Это подотдел, построенный в ущелье слева. Оба отдела напоминали два крыла, раскинувшиеся в горах, они были словно открытые створки дверей, только левая створка была заметно больше правой. По слухам, в оперативном отделе народу было мало, в основном они все работали «вне офиса».

В третьем ущелье также находились две организации – отдел радиоперехвата и бюро подразделения 701. Они располагались не так, как оперативный отдел и тренировочный центр, а были обращены лицом друг к другу, делились как бы на переднее и заднее. В переднем находилось бюро, а в заднем – отдел радиоперехвата, а между ними – общая территория, места общественного пользования, такие как спортплощадка, столовая, туалеты.

Так как крестьяне не могли попасть в горы, то никто не делал ничего в горах, и год за годом деревья и травы здесь разрастались все пышнее, ходили стада животных и летали птицы, их можно было увидеть, проезжая мимо на машине. Дорога представляла собой горный серпантин, черный асфальт смотрелся неплохо, разве что дорога была слишком узкая и извилистая, прямо испытание мастерства водителя. Говорили, что существует тоннель напрямую сквозь горы и можно быстро добраться из отдела в отдел. Когда я второй раз был в отделе радиоперехвата, то спросил директора Цяня, нельзя ли мне проехать по этому тоннелю. Старик бросил на меня такой взгляд, словно с просьбой я переборщил, и никак не прореагировал.

Может, так оно и было.

Однако, говоря по правде, в процессе общения с людьми из подразделения 701 я четко ощущал, что у них были ко мне сложные чувства: с одной стороны, они боялись того, чтобы я с ними сближался, но в душе надеялись на это сближение. Трудно представить, как я завершил бы эту книгу, если бы у них был только страх. Точно не закончил бы.

Хорошо, что была надежда.

А еще хорошо, что каждый год был особый день – «день снятия секретности».

05

Должен сказать, что особый характер подразделения 701 проявлялся в разных аспектах, иногда он был такой «особенный», что и представить трудно. Например, раз в году у них был специальный день, который люди, находившиеся внутри этой системы, называли «день снятия секретности».

Мы знали, что конечная цель работы подразделения 701 – это безопасность государства, но строго секретный характер самой профессии заставил их утратить даже самую базовую личную свободу. Они не могли свободно получать и отправлять письма, вся корреспонденция проверялась, и только после проверки можно было ее либо отослать, либо передать адресату для чтения. То есть получат ли твое письмо, зависело от того, что ты там написал, если твои слова казались подозрительными, то адресату было не суждено прочитать это письмо. Допустим даже, что он и смог бы сделать это, но лишь один раз, потому что вся корреспонденция сдавалась после прочтения в архив, ее нельзя было хранить у себя. Вдобавок, если ему посчастливилось все-таки получить письмо (вероятность этого была крайне мала, если только его не связывали родственные узы с автором письма), то он удивлялся бы, почему оно написано с использованием копировальной бумаги. На самом деле ничего странного, просто в организации должна была оставаться копия письма. В эпоху, когда еще не было копировальной техники, для того чтобы изготовить копию документа, без сомнения, лучшим приспособлением была копирка. Еще более немыслимым был тот факт, что, даже покидая подразделение, следовало отдавать все письменные материалы, включавшие и личные дневниковые записи. Они также сдавались на хранение в архив до тех пор, пока полностью не рассеется секретность вокруг них, и только тогда их можно будет вернуть владельцу.

Тот особый день был у них «днем снятия секретности».

То был день, когда наружу выходили тайны прошлых времен.