Зато этот меч казался гораздо опасней: тонкое сверкающее полированными гранями лезвие чуть изгибалось от длинной рукояти к острию, и было с добрую руку длиной.

Плохо. Таким оружием враг сможет наносить ему удары издали, не подпуская на дистанцию эффективного поражения его оружием. Да и сам враг — мужчина на полголовы повыше Мартена, состоял, казалось, из одних мышц и злобного рёва: сразу кинулся на Мартена, вращая клинком так быстро, что лезвие казалось монолитным сверкающим кругом, заставив уворачиваться, а затем и просто бежать прочь. Благо, Арена это позволяла: овал двести шагов в длину, и сто — в ширину.

Сегодняшние схватка и погоня сопровождались для разнообразия — грозой.

Они бежали под серым псевдонебом, словно затянутым нависающими сизо-синими тучами. Оглушающе, будто желая сбить с толку, гремел гром, и вспышки молний распарывали пространство над головой, не ударяя, впрочем, в песок. Откуда-то сверху же накрапывал ещё и мелкий дождь. К запаху собственного пота Мартена скоро присоединился и противный запах мокрой шерсти — свалявшейся и грязной…

Мужчина, пыхтя и брызжа слюной, теперь громко ругался, посылая проклятья в адрес «трусливой твари» и поминая всех чертей и руххасов, (абстрактное для Мартена понятие, но вероятней всего — какие-то злобные духи, противники главного Бога его врага: он слышал о чём-то таком почти от каждого своего соперника) и родственников Мартена до девятого колена. (Ну а уж это — вообще ерунда несусветная: не имелось у Мартена никаких родственников.) Пока продолжалась погоня вдоль гладкого белого барьера Арены, пятиметровой вертикальной стеной огораживающего место битвы, Мартен старался сохранить ровное дыхание, и экономно расходовать силы — не подпуская врага слишком близко, но и не отдаляясь от того настолько, чтоб враг плюнул и сел отдыхать. А сам в это время напряжённо думал.

Противник сегодня — сильный и хорошо вооружённый. Справиться точно будет потрудней, чем с предыдущим — тем, что был вооружён короткими древнеегипетскими хопешами. Но если б это было вообще невозможно, ему бы его не дали. Значит, остаётся просто продумать тактику действий, и выкинуть неожиданный (для врага) финт. Например, сама-собой Мартену пришла мысль о том, что раз враг — крупный, мускулистый и злобный, то скоро устанет таскать своё массивное тело по песку. Да и адреналин, поддерживающий сейчас его злобу и азарт, рассосётся.

И эта мысль оказалась вполне верной.

Потому что гонять Мартена по периметру овала мужчина вскоре явно затрахался: вон, остановился, заткнулся, и даже мечом больше не машет, вонзив его в землю перед собой, и согнувшись так, что ладони опираются на колени.

Отбежавший на двадцать шагов Мартен вдруг закачался, застонал, рухнул на колени, а затем и упал на рыхлый песок, которым была как обычно покрыта арена — если б не это, ничто не мешало бы его противнику бегать так хоть два часа.

Враг должен был подумать, что Мартен выдохся — тут Мартен ему, разумеется, подыграл, перевернувшись на спину, хватаясь за горло, и делая судорожные движения ртом — словно ловит воздух. При этом Мартен ещё и хрипел, пускал с кончиков рта-пасти слюну, и выпучивал глаза — для достоверности картины.

Противник купился. Во всяком случае, мужчина с торжествующим рёвом кинулся к Мартену, подняв руки с мечом над головой, и явно намереваясь всадить своё оружие сверху в распластавшееся по песку беспомощное тело!

В тот миг, когда кончик меча оказался буквально в сантиметрах от груди Мартена, он метнулся вбок, одновременно бросив горсть песка, зажатого в правой руке, в лицо наивного идиота. Песок в глаза не попал — во-всяком случае, враг не отступил и не начал тереть их, пытаясь восстановить зрение. Но на какой-то миг облако из мелких частиц просто закрыло Мартена от противника, и заставило того растерянно застыть на месте.

А больше Мартену ничего и не надо было: меч в руке врага на долю секунды замер неподвижно, потеряв цель.

Мартен, не вставая, быстро крутанулся на пятой точке. Левая нога оказалась достаточно близко к икре мужчины, и уж Мартен не замедлили этим воспользоваться: пять четырёхдюймовых лезвий его когтей распороли эту икру почти до кости!

После этого оставалось только быстро откатиться подальше, вскочить на ноги, и слушать душераздирающие вопли. И ждать, когда враг просто истечёт кровью.

Но уж чего-чего, а терпения Мартену было не занимать.

Глядеть как побеждённый, истекающий кровью, но не сдавшийся гладиатор пытается снова догнать лёгкого и увёртливого ромэна, смысла особого не было. Итог боя однозначен: мужчина-человек умрёт от потери крови, выносливый и терпеливый ромэн просто не даст себя догнать. Поскольку инстинкт рационального поведения в схватках заложен в его программу поведения лучше и прочней всего остального. (Спасибо донору!)

Доктор Элайджа Сэвидж нажал большую красную клавишу в центре пульта. Затем щёлкнул двумя тумблерами: первым, и спустя пару секунд — вторым. В ближнем торце опоясывающей арену стены открылось отверстие. Через две секунды открылись и ворота в дальнем конце арены, откуда выехал Страж-конвоир. Упавшего к этому моменту на песок клона деактивированного бойца-человека машина просто обошла. Двигался Страж как всегда: спокойно и неумолимо. (Ещё бы: робот же!)

Ладно, за процессом загона в Лабиринт можно не следить: ромэн теперь отлично знает, что через бьющее электрическими зарядами поле шириной и высотой во всю арену не перепрыгнешь. Поэтому существо, злобно скалясь, просто отступило, позволив загнать себя в служебный проход, ведущий к камерам Питомника — за его дальнейшим путём по коридорам и уровням в свою клетку можно тоже не следить, всё сделает автоматика Стража.

Доктор оглянулся на напарника, профессора Росса Хиггинса, на лице которого как всегда в подобный случаях, уже имелась обычная кисло-презрительная мина. Спросил:

— Ну, как вам шоу, коллега?

— Не назвал бы это — шоу. — профессор дёрнул плечом, — Ничего зрелищного и интересного. Да и сами согласитесь: на что тут было глядеть? Полчаса погони, ромэн держит дистанцию, не напрягаясь, человеку бегать по песку куда тяжелей. За всё это время ни на одном из них ни царапины. Затем — как логическое завершение, человек выдохся, и плюнул на это дело. Ромэн, должен признать это, неплохо купил его, своим падением от, якобы, переутомления. А всё последующее — можно смотреть только в замедленном повторе. Бросок, разворот и удар когтями ноги заняли не более полутора секунд. Ну а затем — снова преследование, на этот раз уж совсем вялое и бессмысленное: мы же знаем, что наш «ветеран» не позволит врагу догнать, или обмануть себя. И даже добивать гладиатора ради пропитания не