знал, что это: и действительно, напарник начал с дверных петель одной из створок, с самого верха, куда Мартен действительно подсадил его, сложив руки перед животом в замок. Копался напарник долго: обрабатывал, как знал Мартен, педантично и аккуратно. Добросовестно. Закончил обработку уже полом, щедро полив и бетонную поверхность прямо под створкой и перед ней.

Универсальная смазочно-растворительная эмульсия часто шла у них в ход: против неё мало что из заржавевших или удерживаемых собственным весом, или на трении, агрегатов, ручек, и дверей могло устоять. Не прошло и минуты, как напарник хмыкнул:

— Уже должно было пропитаться. Ну-ка, шевели своим тощим задом!

Мартен пошевелил, упёрся как следует в бетон пола, и теперь они смогли наконец сдвинуть и вытянуть на себя огромную трёхметровую в высоту створку — то, что она весила наверняка не меньше нескольких тонн, сказала им толщина чёртовой створки: целых тридцать сантиметров — один фут! Швеллер, которым была окантована сама створка по периметру, прочертил в бетоне пола ряд канавок и размазал лужицы раствора. Но позволил получить отверстие между створками как раз в фут: только-только протиснуться!

Что они и поспешили сделать, опасаясь локаторов биоизлучения — мало ли что придёт в голову федералам и охранникам развалин того, что когда-то было вторым по величине грузооборота портом Западного побережья!..

— Вау!.. — напарник не сдерживался, а явно торжествовал. Впрочем, это слово пришло в первую очередь в голову и самому Мартену, когда глаза привыкли к тускло-серому рассветному сумраку, царившему внутри. Свет проникал сквозь открытую ими щель и через узкие и тонкие — даже кошке не пролезть! — окна-бойницы у самого потолка склада, обрисовывая стальные балки перекрытия крыши и беспорядочные груды чего-то наваленного на полу в глубине, — Неужели? Я глазам своим не верю! Не разграблено!

Мартен поспешил схватить за локоть храбро двинувшегося вперёд партнёра:

— Ну-ка постой. Уж больно подозрительно всё это. Лабаз стоит здесь почти век. Восемьдесят из них — здесь никто не был, если верить россказням Ворона. Дверь не заперта. Внутри — ничего не тронуто… Подозрительно всё это! Что-то тут — явно не так!

— Да ладно тебе, напарник! — на задании они друг друга по именам не называли, потому что мало ли: вдруг какой козёл установил где-нибудь прослушку! — Не разграблено потому, что никто сюда уже минимум пять десятков лет не ходит и не плавает. Сам знаешь — Гидра! Да и мы бы не подумали, если б не карта, и не Мария маленькая! Она же — телепатка. И Гидру чует. Вот и сказала, что та впала в осеннюю спячку.

— Вроде, правильно, конечно… Но всё равно — как-то уж слишком легко.

— Думаешь, кто-то заморочился? Сочинил специально для нас, дурачков жадных и наивных, красивую легенду, да ещё и старинную бумагу закорючками изрисовал? Использовав столетние чернила? И всё — только для того, чтоб разыграть нас? Или убить?

— Да нет… Карта-то, конечно, настоящая… Да и убить нас можно куда проще. Только не верю я, что никто сюда до нас не совал свой любопытный и жадный до нехило дорогих раритетов, нос.

— Да и ладно. Хочешь — стой себе, где стоишь, а лично я пошёл. Посмотрю, чего тут и как. Надо же знать, сколько будет весить то, что мы сможем загрузить в нашу посудину!

Мартен подумал, что оно и верно вроде бы: в их посудину за раз всё равно особо много не загрузить: не больше двухсот килограмм. Да и посмотреть, конечно, хочется.

Он отошёл от ворот, двинувшись за напарником. Вот и глаза почти привыкли…

В первой куче, наваленной почти в рост человека у одной из внутренних опор крыши, оказались вентили. Да-да, самые настоящие железные вентили с ручными колёсами и винтовыми приводящими механизмами — для трубопроводов большого диаметра.

Напарник восхищённо почти шептал, оглаживая и похлопывая по округлым, и чуть проржавевшим там, где с них слезла серая шаровая краска, бокам:

— Эти — под трубы двенадцать дюймов, а эти — под пятнадцать! Надо же! Да муниципалитет будет нам руки целовать! Потому что старинных, с ручным управлением, уже лет сорок как нигде даже за спасение души не сыщешь! Слышь, кореш: берись-ка! Попробуем, сможем ли мы такой приподнять!

Мартен вынужден был признать, что тяжеленный, из настоящего железа, и со стенками толщиной миллиметров в десять, вентиль, тащить тяжело, но вполне возможно.

— Ладно, положим пока здесь. — они, скорее, уронили, чем положили здоровенную конструкцию размером метр на полметра у ворот, — Всё равно придётся створку ещё приоткрыть. А пока давай-ка пошарим ещё. Вдруг что-то не столь тяжёлое отыщется.

Но кроме ещё пяти куч с беспорядочно наваленными вентилями разных сортаментов, и фланцев под них, ничего полезного не обнаружилось.

— Чёрт. Всё равно нельзя везти сразу много. А то какой-нибудь умник догадается, что мы напали на настоящую жилу, и цена сразу упадёт. Ну-ка, давай, полезли вон туда, — напарник указал на как бы перегородку с дверью, делящую склад на две неравных части, — Там, кажется, есть что-то вроде чердака!

Чердак действительно имелся: над пустым и тёмным помещением в десять шагов в длину и двадцать — в ширину, имелся глухой как бы внутрискладской навес, на котором, при взгляде снизу, лежали ещё вентили — уже меньших размеров, и не только из старого доброго железа, но и более современные: пластиковые.

— Теперь ты подсади-ка. — Мартен поставил ступню на руки напарника, и, подтянувшись, заскочил наверх, на высоту чуть больше своего роста. Осмотрелся.

Вентили, ящики. Что это в них? Крышка открылась легко: даже не была заперта!

— Слышь, напарник. Здесь есть и железные болты и гайки. Шайбы. И гроверные шайбы. И инструменты даже есть. Газовые ключи, разводной, труборезы… Неплохо, мать его… — Мартен переползал от ящика к ящику, так как выпрямиться в полный рост мешали балки перекрытия. — И даже газовые горелки.

— Хм! Вот если б ты сказал, что тут есть неразложившийся карбид… А так — эти горелки бесполезны. Продать их можно только коллекционерам. А их сейчас нет. Ну, чего там ещё? Почему замолчал?

Мартен и правда замолчал.

Потому что в одном из углов увидел их.

Тряпки, которые имели странную расцветку и рисунок. Что-то другое, не связанное с их работой расхитителей могильников и брошенных построек, они ему напомнили…

Точно! Именно такую расцветку и имел халат его матери! На полувыцветшем фото, что показывал ему наставник.

У него была мать!!!

И сейчас он увидел её словно внутренним взором: стройное тело в халатике, в ванной комнате! И он, малыш трёх лет, неуклюже семенит, пытаясь подбежать! Но…