в магазине со считавшейся мертвой бабушкой – мне пришлось расследовать ее убийство с помощью вампиров-вязальщиков. Мама об этом, конечно, ничего не знала.

– Я справилась.

Мама, не теряя времени, перешла к тому самому вопросу, которого я боялась изначально:

– Дочка, я понимаю, по какой причине ты тогда осталась здесь, но почему до сих пор не уехала? Тебе двадцать семь лет. Разве в таком возрасте занимаются магазинами рукоделия?

Я уже почти привыкла к новой жизни – отчасти потому, что бабушка завещала магазин и квартиру над ним именно мне, но главным образом мне здесь просто нравилось. Может, прозвучит безумно, но я всегда с нетерпением ждала встреч вампирского вязального клуба, проходивших дважды в неделю. Да, компания собиралась весьма эксцентричная и из самых разных эпох, но в то же время я считала их своими друзьями. Мне понравилось управлять магазином больше, чем я могла себе представить, а умей я вязать, я бы справлялась еще лучше.

– Мам, понимаешь… вязание уже не считается занятием исключительно для старушек! В магазин приходят и студенты, и молодежь. Здесь даже есть люди, которые собираются в пабах, чтобы вязать, – они называют себя «Пьяными вязальщиками Оксфорда». Вот так вот.

– А близкие друзья у тебя есть?

Что ж! Большинству моих друзей перевалило за сотню лет, но я уже перестала постоянно вспоминать об их возрасте.

– Я занята работой, но не сижу в магазине безвылазно. Подумываю записаться на курсы по ведению малого бизнеса, а когда появится больше времени – вернуться к занятиям йогой. И, ну, ты же знаешь, каково в Оксфорде! Здесь все время проходят и лекции, и концерты, и спектакли, и презентации книг, и квизы в пабах…

Я поставила на поднос три чашки кофе и тарелку с домашним имбирным печеньем. Бабушка знала, как я его люблю, и часто пекла его для меня. Увидев угощение, мама прижала ладонь к сердцу.

– Такие же пекла мама! Ты нашла ее рецепт! Я и не знала, что он у нее где-то записан.

Я улыбнулась, искренне надеясь, что мама не попросит у меня семейный рецепт: я понятия не имела, как готовится это печенье.

Мы устроились в гостиной. Родители сели на диван в цветочек, а я – на одно из пухлых кресел. Мама тут же вернулась к прошлой теме:

– Тебе точно не одиноко?

– Нисколько! К тому же со мной живет прекрасная соседка. – Я повысила голос: – Нюкта!

Обычно кошка держалась поблизости и в квартире, и в магазине. Странно, что она сама не пришла познакомиться с родителями. И от допроса она бы меня спасла…

Мама с папой переглянулись.

– Нюкта? Кто это? – спросил отец.

– Моя кошка. Не знаю, куда она делась. Обычно она в восторге от новых знакомств.

– Как замечательно! – улыбнулся он. – В детстве ты мечтала о котенке или щенке, но мы так много путешествовали, что не могли позволить себе питомца.

Я прошлась по квартире и нашла Нюкту. Она была на верхнем этаже – сидела у окна в спальне. Кошка любила гулять, и обычно я оставляла окно открытым, однако сегодня было холодно, поэтому я не стала этого делать.

– Пойдем, покажу тебя родителям!

Я взяла Нюкту на руки и отнесла вниз, в гостиную. Родители, казалось, еще не совсем пришли в себя после перелета и сонно пили кофе. Кошка вдруг напряглась и попыталась сбежать. Я подтолкнула ее к папе. Тот протянул ладонь и погладил Нюкту по голове.

– Нюкта, говоришь? Рад, что ты не забыла древнегреческую мифологию.

Мама любила кошек больше, чем отец. Она подалась вперед и тоже захотела погладить Нюкту.

– Какая хорошенькая!

Я немного наклонилась, чтобы Нюкта могла запрыгнуть маме на колени – кошка просто обожала, когда ей уделяли внимание. Но в Нюкту словно бес вселился! Она зашипела и изогнулась у меня в руках, выпустив крошечные, но острые когти. Затем, вырвавшись, спрыгнула на пол, порядком меня оцарапав, и рванула вверх по лестнице.

Мама удивилась и немного расстроилась.

– Твоя кошка не из ласковых, да?

Я в недоумении уставилась вслед Нюкте.

– Не знаю, что это с ней сегодня. Может, на улицу хочет?

Извинившись, я пошла в спальню. Кошка злобно взглянула на меня сощуренными зелеными глазами, а затем посмотрела на окно, ожидая, когда я его открою. Царапины на руках неприятно жгло. А ведь Нюкта никогда не причиняла мне боль!

– Да что с тобой такое?

Кошка недовольно мяукнула. Я была знакома с ней достаточно, чтобы угадывать настроение по ее тону. На этот раз Нюкта злилась – и не только она!

Я открыла окно.

– Надеюсь, когда вернешься, будешь вести себя лучше.

Кошка выскочила на улицу так быстро, что я испугалась, как бы она не свалилась на землю. Однако она с присущей ей удивительной ловкостью вскарабкалась на ветку старой вишни и спрыгнула в небольшом садике позади дома. Очутившись в безопасности, Нюкта обернулась и взглянула на меня снизу вверх, а затем прищурилась и зашипела. Вот она – моя любимая кошка и фамильяр!

Глава 2

Я потерла оцарапанную руку. И с чего бы Нюкте так странно себя вести?

Я вернулась к родителям. Отец спал, запрокинув голову на спинку дивана. Мама же бодрствовала и, казалось, все еще была не в себе. Увидев меня, она улыбнулась.

– Я так рада тебя видеть! Мы скучали по тебе, милая. – Мама оглядела комнату. – Ты почти ничего не изменила в квартире, не правда ли? Что ж, я даже рада. Значит, ты не планируешь остаться здесь жить.

Я бы устроила в квартире небольшой ремонт, но не хотела обижать бабушку – да и я слишком занята. Говорить о планах на будущее спустя полчаса после приезда родителей никакого желания не было, поэтому я ответила лишь:

– Я тоже по вам скучала.

Тем более что бабушки не стало. Порой мне хотелось, чтобы рядом была женщина старше меня, с которой можно поговорить, доверив ей свои переживания. Конечно, бабушка не совсем умерла, однако чем сильнее она привыкала к жизни вампира, тем больше теряла связь с мелкими бытовыми заботами, которые волновали обычных людей.

Мама украдкой взглянула на отца – тот спал с открытым ртом и слегка посапывал – и понизила голос:

– Милая, пойдем-ка в твою комнату! Я тебе подарок привезла.

Говорила она одновременно и загадочно, и взволнованно. Я с радостью последовала за ней вверх по лестнице. Я обожала подарки!

В спальне мама закрыла дверь и прислушалась, чтобы убедиться, что папа все еще спит, а затем легонько кивнула. Она подошла к кровати и села рядом со мной, открыла сумочку, вынула оттуда косметичку и расстегнула ее. Наконец она достала некий предмет в потертом кожаном мешочке и протянула мне.

– Едва я коснулась его, как поняла, что должна принести тебе.

Эти слова прозвучали очень странно, и я внимательно посмотрела на маму. Она словно светилась от нетерпения, а ее глаза впились в мешочек, ожидая, когда я его открою. Что ж, почему бы и нет! Я сунула руку внутрь и вытащила нечто, напоминающее зеркало. Присмотревшись, я поняла, что это действительно зеркало – просто очень-очень древнее.

Оно было красивым: бронзовое, круглое, сантиметров десять в диаметре, потускневшее от времени. Однако мое внимание привлекла ручка – золотая, в форме головы женщины. Лицо женщины было раскрашено, и своими обсидиановыми глазами она напоминала царицу Нефертити, бюст которой я видела. Эти черные глаза словно уставились на меня.

Зеркало было из тех,