женских голосов, смешивающийся с клубами сигаретного дыма.

– Я уверена, ты знал о том, что мы не особенно порядочная компания, но известно ли тебе, насколько мы непорядочные?

– Насколько… я затрудняюсь ответить на этот вопрос, – говорит Судзуки с вымученной ухмылкой, встряхивая головой. – Я могу только вообразить…

– У тебя отличное воображение. Начинай.

– Ну, я подумал, что, возможно, те вещи, которые я рекламирую и пытаюсь продать, – это вовсе не продукты для здоровья, а что-то другое. Препараты, которые вызывают зависимость… какое там твое любимое слово…

– Что-то нелегальное?

– Да, оно самое.

В течение последнего месяца он встречал нескольких женщин, которые использовали продукты бренда «Фройляйн». Все они были нервными, с налитыми кровью глазами. Многие из них с необыкновенной настойчивостью просили его как можно скорее прислать им больше продукта. Кожа у них была сухой и потрескавшейся, в горле болезненно першило, так что им трудно было говорить. Скорее можно было предположить, что они были не на диете, а подсели на наркотики.

– Верно, – цвет лица Хиёко нисколько не меняется.

«Она как будто пытается сбить меня с толку…» Судзуки морщится.

– Но разве это эффективно – подлавливать людей на улице, как это делаем мы? Это все равно что рыбачить с помощью удочки вместо сети… я хочу сказать, что соотношение усилий и результата так себе.

– Не беспокойся на этот счет. Мы выжимаем их до последнего.

– До последнего?

– Например, проводим семинары красоты на больших площадках, приглашаем множество девушек. Это как большая распродажа, и мы сбываем там большие объемы продукта.

– И они покупаются на это?

– Большая часть женщин, которые приходят на такие семинары, – это сакуры. Мы их так называем. Подставные люди. Если приходит пятьдесят человек, сорок из них – от нас, и они устраивают ажиотаж, начиная скупать наши продукты.

– Вот так вы и завлекаете новых людей?

Он слышал о подобных коррупционных схемах от старших.

– Ты знаешь что-нибудь про Актеров?

– Актеров? Которые играют в театре?

– Не об этих. Об Актерах, работающих в нашей индустрии.

Судзуки понимает, что Хиёко подразумевает под «нашей индустрией». Людей, занимающихся противозаконными делами. Чем глубже он вникает в суть всего этого, тем более комичным оно ему кажется, но, вероятно, все в криминальном мире называют себя и своих коллег какими-нибудь эксцентричными прозвищами.

– Есть группа, называемая Актерами. Я не знаю, сколько их на самом деле, но среди них есть все типы исполнителей. Ты можешь нанять их для того, чтобы сыграть практически любую роль. Ты же слышал о той давнишней истории, когда в боулинг-клубе в Йокогаме был убит чиновник из Министерства иностранных дел?

– Этого не было ни в одном учебнике из тех, что я читал.

– Все люди, которые находились в тот день в боулинг-клубе, были Актерами. Они все как один были замешаны в преступлении. Но никто из официальных лиц так ничего и не узнал.

– И?..

– Мы тоже их нанимаем, чтобы они приходили на наши мероприятия. Сакуры очень помогают, так что мы всегда их зовем.

– Так значит, люди в нашей индустрии работают сообща?

– Ну, иногда возникают трения…

– Трения?

– Когда речь идет об оплате работы, всегда могут быть сложности. Кто кому заплатил, кто кому не заплатил…

– Ну да, – не особенно заинтересованно произносит Судзуки, чтобы поддержать разговор.

– А потом, есть еще бизнес по продаже органов.

– Извини, что?

– Сердца, – говорит Хиёко так, будто говорит об искусственных органах, – почки.

Она нажимает на кнопку климат-контроля и прибавляет температуру в салоне, поворачивая ручку вправо.

– А-а, ты об этих органах… – Судзуки изо всех сил старается выглядеть спокойным.

«Да, внутренние органы; конечно, так я и знал».

– Тебе известно, сколько людей в Японии ждут трансплантатов? Их очень много. А значит, на этом можно сделать бизнес. Весьма прибыльный бизнес.

– Я, возможно, слабо все это себе представляю, но практически уверен, что в Японии не разрешается самостоятельно покупать и продавать внутренние органы.

– Я представляю это точно так же.

– Но тогда ты не можешь работать в компании, которая занимается подобным.

– Это не проблема.

– Почему?

Хиёко переходит на ласково-снисходительный тон, как будто она объясняет устройство мира наивному студенту:

– Скажем, например, некоторое время назад обанкротился какой-нибудь банк…

– Какой-нибудь банк.

– Но в конце концов он был спасен вложением в несколько триллионов иен.

– И что дальше?

– Или возьмем другой пример – страхование занятости, за которое платят все сотрудники компании. Ты знаешь о том, что несколько сотен миллиардов иен таких взносов были использованы на бессмысленные строительные проекты?

– Возможно, я слышал об этом в новостях.

– Здания, которые никому не были нужны, стоившие сотни миллиардов и так никогда и не окупившие затрат на их постройку. Звучит странно, не правда ли? А потом они заявляют, что фонд страхования занятости не располагает необходимыми средствами. Это тебя разве не бесит?

– Да, бесит, конечно.

– Однако ответственный за эту бессмысленную растрату уходит безнаказанным. Они могут выбрасывать на ветер сотни миллиардов иен, триллионы налогов и не иметь из-за этого никаких неприятностей. И не только это! Они еще и получают солидную прибавку к пенсии, когда складывают с себя полномочия. Свободные как ветер и обеспеченные до конца своих дней. Это безумие. А ты понимаешь, как так выходит?

– Потому что японские граждане такие добрые и все прощают?

– Потому что люди в верхах заключили молчаливое согласие, – Хиёко поднимает вверх указательный палец. – Жизнь не имеет ничего общего с тем, что хорошо и что плохо. Люди, обладающие властью, сами создают правила. Так что, если они защищают твои интересы, у тебя не будет проблем. Вот так обстоят дела с Тэрахарой. Между ним и политиками налажена система взаиморасчетов. Они работают вместе, как если бы участвовали в «беге на трех ногах», то есть они практически неразделимы. Если политик говорит: «Этот тип мне мешает», Тэрахара с ним разбирается. В обмен на это политики никогда не трогают Тэрахару.

– Я никогда не встречал президента компании.

Хиёко настраивает угол обзора зеркала заднего вида и касается своих ресниц. Затем искоса смотрит на Судзуки, пригвождая его к месту.

– Ну да, зато у тебя есть дела с его сыном-идиотом.

По телу Судзуки пробегает дрожь, как если б стрела попала ему в самое нутро.

– У меня есть дела с сыном господина Тэрахары? – произносит он бесцветным голосом, с трудом выдавливая из себя слова.

– И тут мы возвращаемся к началу нашего разговора, – ее палец описывает в воздухе маленькую окружность. – Мы тебе не доверяем. – Ее голос звучит так, будто она получает удовольствие от их беседы. – Знаешь, я все собираюсь и забываю тебя спросить – ты женат?

У него