Подхватив ее на руки, я поцеловала ее в лоб. Маленькие ручки обвились вокруг моей шеи. Ее ножки инстинктивно обхватили меня. От этого мое сердце всегда таяло.

— Меня разбудило хихиканье Биби.

И тут же меня словно окатило ледяной водой. Улыбка померкла, сердце ухнуло вниз. Биби — прозвище, которое Люси дала моей кузине Бриане. У нее не получалось правильно произнести ее имя.

— Бриана здесь? — тихо спросила я.

Я подумала, что Люси причудилось во сне. Бриана никогда не приходила к нам. Со школьных времен мы с кузиной практически не общались. Родив ребенка, я уже не казалась ей такой уж веселой.

— Да, она в вашей с папой спальне.

И поскольку жизнь решила предоставить мне урок, сквозь тонкие стены раздался смех Брианы, а затем и Скотта.

— Мне не нравится, когда она приходит сюда, — прошептала Люси, крепче обнимая меня.

Крепко прижимая к себе дочь, я пошатнулась, кровь прилила к моей шее и лицу.

Юная любовь, до старости. Моя единственная и неповторимая. Моя вера рухнула и сгорела дотла.

Жизнь разрушила мои мечты без остатка.

Ох, Хэдли. Какая же ты идиотка.

Глава первая

Элайджа

Настоящее

Я считал, что мы сами определяем уровень своей зрелости. Некоторым счастливчикам повезло, и они могли делать все, что хотели. У них была семья и, не дай бог, дети. И были такие как я. Мы зарабатывали на жизнь, откладывая деньги в банк. Некоторые из нас получали удовольствие от того, что делали, — да, черт возьми. Меньшие смертные застревали на ненавистной работе, — например, готовили еду, угождая людям, — только чтобы позволить себе то дерьмо, которое, по их мнению, им было нужно. Некоторые люди воплощали в себе несколько подобных типов. Я бы предположил, что если человек ставит галочку более чем в одной из жизненных граф — соглашается создать семью, детей и собак, — то он или она несчастны. Я видел, как изнеможение отражалось на их лицах, когда они бегали за своими детьми по магазину. Это было неоспоримо. Никто не мог заставить меня поверить в обратное.

Что насчёт меня? Мне нравилось одиночество, я любил свою работу и не уставал от рутины. Лично я вообще не умел готовить и не собирался учиться.

Зачем тратить час на готовку, если можно потратить это время на рисование или завершение графического дизайна?

У меня было все, что я хотел, потому что ставил на первое место только себя и свои желания. Ну, за исключением моей мамы, но она была единственным человеком, которого я ставил выше себя.

Думаю, Хэнка тоже можно причислить к этой категории. Он заменил мне отца и относился к маме с тем уважением, которого она заслуживала. Но на этом все.

Ладно… Возможно, ребята из двух моих салонов скрасили последние несколько лет моей жизни, избавив от полной изоляции, но на этом точно все. Серьёзно.

Я владел двумя тату салонами — второй открыл всего полгода назад. Моя мама — причина создания нового салона «Логово дьявола».

Она ежедневно умоляла меня вернуться в мой родной город — Сассафрас, штат Алабама, — чтобы мы могли чаще видеться.

На поиски идеального места и строительство ушло несколько лет, но я добился желаемого благодаря своим приоритетам.

Главным из них была мама. Среди других изменений — покупка дома. Но она все равно жаловалась, говоря, что я слишком долго не могу его купить.

Тем не менее, я добился своего. Но мама не могла понять, какой объем работы я проделал между живописью и графическим дизайном.

Ее не особо интересовали мои клиенты в «Удар дьявола» в Джеффри — я не слишком творчески подходил к названию своих предприятий, — а также управление салонами.

Времени на все не хватало.

Но все же я был рядом с ней.

Я тяжело и протяжно вздохнул, когда поставил свой внедорожник на стоянку у продуктового магазина. Готовить я не умел, но зато знал, где достать легкий перекус.

Меня можно назвать Кинг-Конгом города закусок. В своей неспособности я винил маму.

Она не должна была столько лет кормить меня. Теперь я не планировал готовить до конца жизни, так как был слишком ленив, кхе-кхе, занят.

Мой телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я заглушил двигатель. Я отсоединил его от зарядного шнура и застонал, увидев имя на экране.

— Да? — Я вылез из машины и закрыл за собой дверь.

— Ты не попрощался, — сказала Линдси.

Я засунул ключи в карман.

— Да?

— Как всегда мудак, — пробормотала она в трубку. — Разве ты не собирался попросить меня переехать к тебе?

Я рассмеялся.

— С чего бы мне это делать?

— Не будь таким из-за какой-то глупости, — проворчала она. — Как я должна была догадаться, что у нас серьёзные отношения, если ты ни разу не сказал, что мы встречаемся?

Она серьёзно собирается разыгрывать эту наивную карту?

— Ох, блядь, не знаю, возможно, подсказкой должно было быть все то время, когда ты тусовалась у меня, раздвигая ноги, — проворчал я, заслужив брезгливый взгляд пожилой дамы, которая катилась мимо меня на моторизованной коляске. — Не знал, что выгляжу как человек, который любит делиться.

— О боже! Я не изменяла тебе! — кричит она.

— Это не помешало тебе взять номер Криса прямо у меня на глазах.

— Ты мог бы вмешаться и сказать: эй, чувак, это моя девчонка, но ты этого не сделал, верно? — Она выдохнула. — Забудь об этом недоразумении. Я бы серьёзнее относилась к нашим отношениям если бы ты тоже был серьёзен.

Я провел пальцами по волосам, которые за время поездки торчали в разные стороны.

— Уверен, что это нереально, — пробормотал я.

Она рассмеялась.

— Мы все еще можем попробовать, понимаешь? Давай рискнем.

Это было похоже на разговор с кирпичной стеной.

Нет. Я не хотел быть с Линдси и выслушивать ее жалобы.

Она была из категории женщин, которые любили играть в игры, а я отказывался быть чьей-либо пешкой.

Я пытался. Очень. Единственная причина, по которой я продержался с ней так долго, заключалась в том, что с ней чертовски легко.

Она приходила каждую ночь без каких-либо требований. Я думал, что ей нужны только физические ощущения — как и мне, — пока не застал ее флиртующей с Крисом.

На самом деле я не ревновал к татуировщику, который работал на меня в «Удар дьявола». Для нее все было игрой — от того, как она хлопала глазами, до лукавой улыбки, которую она дарила мне, передавая Крису номер своего телефона.

Она