В 17 лет я играл в любительском литературном театре, мы ставили рассказы Достоевского, Чехова и Улицкой. Как-то раз нас пригласили почитать стихи в Ивановский интернат для слабовидящих. Туда нас позвали почитать детям стихи и рассказы. Дети жили в красном кирпичном здании, больше всего напоминающем «Дом, в котором…». Внутри все было чисто, как в больнице, и тихо, как в месте, где не живут дети. Нас привели в библиотеку, закрыли дверь, рассадили детей. Кажется, я читал Мандельштама и Бродского. Через 15 минут один из слушателей, мальчик лет 10, встал и уверенно пошел к двери. Дальше он начал ее трогать. Водил рукой по поверхности. Прошло несколько долгих секунд, и я понял, что он не видит, где ручка и замок. Скорее всего, он редко бывал в этой комнате; может, его недавно привезли в интернат. Я тоже не видел ручки и замка, но между нами было по крайней мере несколько метров, я уже привык к расстоянию своего нового зрения. У мальчика уже в 10 лет расстояние между ним и миром закончилось. Мир начинался там, где появлялась рука или нога мальчика.

Инвалидность

Месяц я не готов был признаваться себе в том, что не хочу получать инвалидность по зрению. Мне казалось, как только меня назовут инвалидом – я им и стану. Хотя по факту я уже был инвалидом, но скрывал это от самого себя и окружающих. Об инвалидности заговорил мой офтальмолог. Мне было уже 17 лет, но я все еще проходил по детскому ведомству в социальных учреждениях. Врач рассуждал логичнее меня: впереди долгое лечение, болезнь непонятная, я долго не смогу нормально работать.

Комиссия по инвалидности для детей мало отличается от комплексного обследования в поликлинике. Только прием идет очень медленно. На стенах коридора колобок убегает от лисы. В ивановских больницах стены часто раскрашивали сюжетами из русских народных сказок. Девочка лет пяти в больших очках с толстыми стеклами бежит за мальчиком в очках, которые замотаны изолентой. Потом я услышал, что зрение у этой девочки +10 и одновременно −7. Когда я узнал об этом, то впервые почувствовал, что мои проблемы, возможно, не самые ужасные. У девочки испортилось зрение, когда она еще не могла это понять. Родители этих детей спокойно сидели на стульях, разговаривали про школу, работу, куда поедут в отпуск. Стало спокойнее.

Воспоминание Георгия Гамова, мы вместе играли в спортивное «Что? Где? Когда?»

Так уж вышло, что у меня самого проблемы со зрением: в первом классе я перестал видеть дальше собственного носа. Произошло это практически в одночасье, и всю мою жизнь, чтобы разглядеть написанное на классной доске, на экране компьютера, на рекламном щите, на ценнике в магазине или фигуры на шахматной доске, мне требуются очки. Это серьезно влияет на качество жизни. С замиранием сердца смотрел я всегда на тех, кому повезло еще меньше моего, кто утратил важнейшее из пяти чувств практически полностью; с восхищением смотрел я всегда на тех, кто одолел эту напасть, победил неумолимую природу, чья сила духа столь велика, что одна лишь она позволяет добиваться мастерства в выбранном деле. Я восторженный человек, мне нравятся герои Николая Островского и Бориса Полевого.

Среди моих друзей и знакомых я числю двух человек, сошедших словно бы со страниц романтических произведений. Один из них – автор книги, которую вы сейчас держите в руках или слушаете.

Мы познакомились в 2009 году. Ты жил в просторной затемненной квартире, везде лежали книги – на полу, на столе, на полках. Еще я помню, что на интеллектуальные игры ты приходил с ноутбуком. В браузере всегда были открыты миллион вкладок. У тебя были огромные очки, и ты сильно приближал голову к монитору, чтобы разглядеть символы…

У меня есть и другой друг со слабым зрением, его зовут Евгений, мы вместе с ним с детства играли в шахматы. В 16 лет он стал стремительно терять зрение. Евгений всегда был невероятно гордым человеком. Он не жаловался и никак не выдавал, что у него есть какая-то проблема. Но мы все понимали по тому напряжению, с которым он вглядывался в шахматную доску во время турнирных партий, а также по его стремительно ухудшающемуся почерку. В конце концов, на бланке, где ведется запись игры, было невозможно разобрать что-либо.

Дальше я поступил в университет и практически забросил шахматы, лишь время от времени играя в интернете. А вот Евгений, несмотря на свои проблемы, продолжил играть с помощью специального шахматного набора, в котором белые и черные фигуры отличались друг от друга на ощупь, шахматных часов, которые озвучивали, сколько у противников осталось времени на обдумывание, и особого компьютера. Евгений и в составе паралимпийской сборной России, и лично неоднократно брал призовые места в соревнованиях среди слабовидящих спортсменов самого высокого уровня. Как тренер, он работает с юными шахматистами.

В одном из интервью Евгений с горечью заметил, что многие ребята после того, как им дают инвалидность по зрению, просто сидят дома, ничего не делают и пьют водку.

Устройства для слабовидящих

Для слабовидящих людей, одним из которых я на время стал, придумали несколько устройств, облегчающих им жизнь. Читать самые необходимые тексты можно было с помощью экранной лупы. Она выглядит как компьютерная мышка старого образца, проводная и громоздкая, – ты кладешь мышку на нужный текст, подключаешь к монитору или телевизору и на экране появляется увеличенный текст белого цвета на черном фоне. На деле страшно неудобная штука: ты видишь огромные буквы, но скорость чтения таким способом подходит только для работы с предложениями, чтение абзаца уже вызывает ненависть и желание все бросить. Я включал эту мышь только дома, когда был один, читал сканы по учебе, но вскоре бросил. В рамках реабилитации слабовидящим предлагают тифлоплееры. Они похожи на CD-проигрыватели с большими кнопками. Я сразу от них отказался, не хотел привязываться к вещам, которые напоминают о моем состоянии и фиксируют меня в нем.

Самым интересным и важным изобретением для меня стало программное обеспечение – синтезаторы речи. Первый механический голос, озвучивающий текст, кажется, назвали «Екатерина», потом появился и мужской голос. Сотрудники Всероссийского общества слепых (ВОС) предложили мне JAWS – программу, которая озвучивает все действия пользователя на компьютере, позднее появились такие же и для мобильных устройств. Например, наводите курсор на папку, щелкаете, и робот читает вам название папки. Если вы щелкаете на пустом месте – проговаривает ваше действие, если вы зашли в «Мой