и ботинки Timberland с шипами, в общей сумме за две штуки баксов с гаком? Я что, испачкал свою одежду в крови?

Откуда взялись вот эти старинные спортивные штаны, этот вязаный свитер, эта толстая шапочка диковинного покроя? Вот задница снежных демонов, это что, на штанах лямочки снизу для ступней? Как в моем советском детстве, чтобы штаны не слетели с ног? Вы издеваетесь, что ли?

— Эй, Ваня, ты что, и вправду не помнишь? — спросил Славка. — Ну-ка сколько я пальцев показываю, скажи?

И он показал два пальца. Я отмахнулся и наконец-то попробовал подняться. Как не удивительно, но это удалось сделать довольно легко. Голова все еще раскалывалась на черепки, как глиняный кувшин, но тело уже почти избавилось от ноющей боли. Надо же, как легко я отделался.

— Все путем, народ, я в порядке, — я поглядел на окружающую меня группу. — Я и не думал уже, что кости соберу, но при падении с трехсот метров травма головы неизбежна. Так что это пустяки.

Парни и девушки снова переглянулись.

— Какие такие триста метров? — поинтересовался Борис Юрьевич. — Ты чего, Сохатый? Ты на скалу полез во время перекура, получил по башке булыжником. Отделался синяками, но вроде цел. И вообще, ты скажи, голова кружится? Тошнота есть, сердцебиение?

Я прислушался к своим ощущениям. Нет, вроде все в порядке. Голова болит, во рту привкус ржавого металла, будто я закусил старую рельсу, но в остальном все вполне приемлемо. Может, даже опять на восхождение рискнуть?

— Все хорошо, поехали в лагерь, — я надеялся увидеть Юрку и поблагодарить, за то, что вызвал мне помощь. — Там же есть фельдшер? Он, если что, меня подлатает.

И отважно отправился к Уазикам. По дороге несколько раз качнулся, но быстро выровнялся. Мысли о том, чтобы отправиться на госпитализацию, не было. Я ощущал себя хорошо, и с каждой минутой все лучше.

— Отлично, молодец! — возликовал Крылов.

Группа отправилась следом за мной и суровый Борис Юрьевич вынужден был сдаться. Все еще ворча под нос, что меня надо отправить вниз, он шел сзади.

Но потом я остановился. Только сейчас обратил внимание. Вокруг высились горы, но не Памира, а Кавказа. Я протер глаза и еще раз огляделся.

Да, это северный Кавказ. Вон пик Коштантау, а вон Восточная Дыхтау. Мне ли не знать, я облазил эти места еще в молодости, когда обучался альпинизму. Как я мог перенестись сюда из Таджикистана?

В спину мне ткнулся Борис Юрьевич и опять пробурчал:

— Ну что, встал столбом? Давай уже, ходи вперед.

— Позвольте, а как же так? — спросил я ошарашенно. — А как мы здесь…

Да, я узнал эту местность, чтоб ее дьяволята разодрали. Это же дорога на альплагерь Ошхамахо, что в переводе с кабардинского означает «гора счастья».

Почему я знаю это? Да потому что я лазил по этим скалам, как горный козел. И дорогу эту знаю, как облупленную. Но как я здесь очутился?

— Пошли уже, герой, — Борис Юрьевич пихнул меня вперед и я послушно залез в машину.

Ох уж эти Уазики «буханки». От слова бухать, само собой. Места внутри мало, сиденья узкие, без подголовников. Я кинул быстрый взгляд на место водителя и поморщился. Никаких подстаканников, никаких ниш для документов, портов для подзарядки телефонов. Никакого кондишна, никакого климат-контроля.

Водила парень здоровенный и в теле, огромными ручищами сжимал тонкий круг душевного колеса. Приборная доска перед ним была самая архаичная, не электронная, а чуть ли не механическая, с циферблатами приборов, где стрелочки качаются от самого хода автомобиля.

Когда я захлопнул за собой дверцу, она не закрылась сразу. Пришлось поднапрячься и рвануть дверь на себя, чуть не порвав все связки и сухожилия. Такое ощущение, будто лучше обойтись кувалдой, чтобы надежно закрыть эту капризную штуку.

Войдя внутрь, я пробрался, прогибаясь, по узкому, как кишка, проходу и уселся на свободное место. Единственная радость, что сидеть мне выпало рядом с сероглазой светловолосой девушкой.

Впрочем, когда я сказал: «Привет!», она надменно посмотрела на меня и отвернулась к оконцу. Ну ничего, за время поездки я пробью ее защиту, не будь я Серега Самойлин, самый отъявленный ловелас Пресненки.

Но когда я посмотрел на свои руки, то снова застыл в изумлении. Это же не мои руки, чтоб вас всех бесенята защекотали. Это же какие-то чужие руки, без шрамов и обгрызенных ногтей.

Глава 2. Альплагерь

Болезненный толчок острым локотком в бок.

— Ну, ты собираешься вставать, заслуженный мастер ты наш? Или до конца с тобой здесь куковать?

Я охнул и открыл глаза. Оказывается, это моя соседка, Юля, толкается. Сероглазая красавица, спортсменка и комсомолка.

Как я выяснил во время поездки, она рассчитывала из альплагеря отправиться на Черное море. Думала, что это совсем рядом, рукой подать. Поэтому и взяла горящую путевку на Кавказ в ДСО «Буревестник», думала, отдыхать едет. Сама приехала из Свердловска.

— Ну, конечно, милая моя, я тебя сам отведу на море, — сказал я ей тогда. — Я же заслуженный инструктор по альпинизму. И еще плавать научу.

— Во дает! — восхитился низенький парень на заднем сиденье. — Чешет Ваня складно, как будто наизусть стихи читает!

Я уже знал, что этого обормота сзади зовут Толик. Он мой приятель. Мы с ним вместе будущие географы. Учимся в ПТУ. Выхватили случайно бесплатные путевки в альплагерь, думали, погуляем здесь и повеселимся, тем более, что до этого высокие горы видели только на картинках.

И, если что, давайте познакомимся еще раз. Зовут меня вообще чудно, Сохатый Иван Алексеевич. Я выходец из Воронежа, учусь в Воронежском государственном университете имени Ленинского комсомола. И да, мне всего двадцать лет.

Я уже догадался, что это переселение в другое тело. Совсем, как в фантастических фильмах. Только я, вдобавок, еще и в другое время угодил. В 71 год двадцатого столетия. В эпоху развитого социализма.

Сначала минут десять сидел в шоке, слова не мог вымолвить. Хорошо, что ко мне не лезли с расспросами, оставили в покое, чтобы в себя пришел после удара камнем.

Бывший владелец этого тела, обуянный желанием показать себя молодцом перед девушками, оказывается, полез во время остановки на скалы. Хотел показать, какой он здоровский альпинист, хотя лазать не умел.

И закономерно свалился. Да еще и упавшим со скалы камнем по макушке получил. Видимо, как раз тогда его душенька покинула