зависит. Буду заниматься, как сумасшедшая, чтобы попасть в заветную пятерку.

Прерывает мои размышления Земфира, которая появляется в кабинете и сходу начинает объяснять организационные моменты. И пока она говорит, то почти все время смотрит на Макса, будто сделала уже на него ставку, будто нас всех здесь нет, а экзамен лишь декорация. Кетлер же в свою очередь даже головы не поднял, так и просидел, уткнувшись в телефон.

— Учтите, мои дорогие, отбор на олимпиаду будет жестким — заканчивает свою речь математичка.

Впрочем, план у Осиповой не так уж и плох. Стоит попробовать.

Глава 2

Halsey — Drive

На следующий день после уроков во время тренировки по волейболу, куда ходил Кетлер, осуществляем задуманное. Скажу честно, план мерзкий, и несмотря на все желание попасть на олимпиаду, на душе неспокойно, даже ладони вспотели.

Таня заняла свободную кабинку в женском туалете рядом с раздевалкой. Я выждала, пока в зале начнется игра и тихо проскользнула внутрь, накинув на голову капюшон, будто это мне поможет, если вдруг Кетлер пожелает просмотреть видео с камер наблюдения, что установлены в коридоре.

Я дико рискую. Макс может такой скандал раздуть, после чего меня выкинут из лицея в один миг. Но все же быстро выцепив взглядом его темно-зеленый дизайнерский рюкзак дрожащими руками нахожу в боковом кармане телефон и прячу под толстовку. Из душевых раздается звук льющейся воды, и я тут же выскальзываю в коридор. Опустив голову как можно ниже добираюсь до женского туалета.

— Ну, как? — смотрит озадаченно Таня, кусая заусенец на ногте.

— Вот — достаю телефон и протягиваю его подруге.

Таня тут же хитро улыбается и принимается за дело.

— Надеюсь, что он не держит все на облаке — хмурится Полина.

Несколько минут она возится с ноутбуком, к которому подключила телефон, и дело в шляпе. Теперь нужно подкинуть телефон обратно.

До конца тренировки остается не больше десяти минут, и я семеню в раздевалку. Тихо открываю дверь, бегло оглядываюсь и шныряю внутрь. Напоследок протираю телефон краем толстовки, возвращаю его в боковой карман и незамеченной покидаю раздевалку.

Но вот незадача. По пути к туалету навстречу плывет Юля Даниленко собственной персоной. Наверное, за ненаглядным пришла. Хорошо, что я все успела, потому что даже не представляю, какое шоу она бы устроила, застав меня возле вещей Кетлера в мужской раздевалке.

— Ты чего тут забыла, Томилина? — спрашивает, откидывая с плеча свои шикарные русые волосы.

Юля у нас модель, снимается в различных каталогах и участвует в конкурсах красоты. Такая типичная мисс чего-нибудь. Все в ней так и кричит, какая она королева, а остальные — пыль под ногами.

Даниленко, надо сказать, и вправду очень красивая, к тому же просто идеально подходит своему дружку Кетлеру. Оба русоволосые с голубыми глазами и со скверным характером. Идеальная парочка.

— А ты? — парирую в ответ.

— Не твое дело — огрызается та.

— Аналогично — развожу руками.

Возвращаюсь к Тане, и мы быстро покидаем здание лицея, направляясь к ней домой, чтобы посмотреть, что же такого интересного Кетлер держит в телефоне.

Только подходим к дому. Как из парадной двери выруливает ее сосед, Игнат Стафиев, в обнимку с какой-то девчонкой. Он, конечно, очень симпатичный, этот ее сосед. Карамельные глаза, светлая кожа и темные кудри, обрамляющие лицо. А еще у него очень открытая улыбка.

Стаф придерживает спутницу за талию, а она на ходу одергивает короткое платье и ржет во все горло. Меня аж передернуло.

Боковым зрением замечаю, как раздуваются ноздри у Тани.

— Привет, Оса — подмигивает ей Стафиев и достает из заднего кармана темных джинсов брелок от черного Лэнд Ровера.

— Привет — Таня передразнивает его радостный тон и специально задевает плечом ту девчонку.

Та от неожиданности охает.

— Ты слепая? — выкрикивает в ответ, но Таня ее уже не слышит, потому что быстро забегает в открывшуюся дверь.

Я семеню за ней, чтобы успеть проскользнуть внутрь и слышу, как Стаф одергивает свою подружку:

— Не кипятись.

Заходим в квартиру, и я понимаю, что Таня в полнейшем раздрае. Она скидывает кроссовки, швыряя их через холл, за ними оправляется и рюкзак. Хорошо, что хоть сумка с ноутом осталась у меня, а то и ее ждала бы та же участь.

— Может, тебе стоит уже все ему рассказать? — иду следом за подругой в ванную комнату.

Таня брызгает на лицо водой и упирается руками в гранитную столешницу, опустив голову вниз.

— Чтобы он поржал надо мной?

— Почему обязательно поржал? — возмущаюсь. — Может, ты ему нравишься, откуда тебе знать, если не проверяла?

Она поднимает на меня голову, и я вижу, как у Тани дрожит подбородок.

— Потому что он воспринимает меня, как братана или младшую сестру. Он вообще не видит во мне ничего женского.

— А ты показывала? — спрашиваю и смотрю на реакцию подруги.

Ее зрачки тут же увеличиваются.

— И не собираюсь — она стирает пальцами осыпавшуюся тушь под глазами и моет руки — Так, ладно, пойдем, лучше посмотрим, что же там хранит твой Кетлер.

— Он не мой! — удивленно вскрикиваю.

Сначала Таня выгружает фото. Ничего особо интересного нет, просто фотки друзей, вечеринок и обычные дурачества. Потом Таня выгружает видео. Тут уже куда интереснее, но все равно без особого криминала.

Но потом добираемся до папки с данными из известного приложения для общения и тут же замираем с открытым ртом.

На видео Даниленко, которая танцует в одних стрингах и произносит слова из песни, звучащей на заднем фоне. На другом уже Кетлер сидит в широком кресле, расставив ноги. Его руки лежат на подлокотниках, а пальцы выбивают мелодию в такт Halsey «Drive». На Максе лишь джинсы с расстегнутой молнией. Его волосы в полнейшем беспорядке, а на губах застыла кривая ухмылка. Глаза ловят тусклый свет от лампы на прикроватной тумбочке. Изображение становится все ближе и ближе, и по мере приближения Кетлер жует нижнюю губу, наблюдая за движением объектива. Затем угол съемки меняется, и мы видим Кетлера только уже в профиль, а на нем сидит Даниленко в тех же стрингах. Она склоняется все ниже, пока не цепляет зубами его нижнюю губу. Макс подается вперед, хватает ее за талию, притягиваю вплотную и целует. Изображение трясется, Даниленко косится на камеру и улыбается сквозь поцелуй, а