— Дух, пожирающий слабых, должен принять великую жертву и забрать проклятие, терзающее вашу семью, — ответил жрец. Он повернулся к Галену. — Ты принес то, с чего начались несчастья?

— Да, — кивнул тот. Гален суетливо вынул из кармана дорогого серого пальто черную цепочку с медальоном в виде полной луны, практически закрывающей солнце с тремя витыми лучами. В полумесяц, оставшийся от солнечного диска, был инкрустирован алый камень, похожий на рубин.

— Надень его на ребенка, — приказал жрец.

— Извините, — снова вмешалась миссис Коу. — Вы сказали, что Дух должен принять жертву. Это прозвучало так, словно нет стопроцентной гарантии того, что именно так и произойдет.

— Гельвия! — рыкнул на нее супруг.

— Так и есть, — плохо сдерживая раздражение, ответил Молак. Он дождался, пока Гален наградит сына украшением, и лишь тогда продолжил говорить: — Деворинфир — это вам не установленный алгоритм по снятию проклятий! Это разум. А что способно помешать разуму игнорировать? Быть может, Темная Госпожа прикажет мне вас перебить? А может, она сделает из мистера Коу служителя? Это неизвестно. Непостижима воля Госпожи, миссис Коу. Я лишь озвучиваю вам инструкцию и вероятный исход ритуала. Все, что в пределах моих возможностей, я исполню.

— И мы благодарны вам, Молак, — тут же не упустил возможность разрядить ситуацию Гален.

Черный и длинный, как палочник, силуэт мужчины присел возле ямы и положил рядом с ней младенца. Край тулупа грубо сорвал ветер, оголив нежное детское плечо и часть туловища. Мороз нещадно впился в уязвимую кожу, вынудив мальчика скривиться и захныкать.

Брайер не понимал, почему никто не пытается его укрыть. Его хныканье становилось громче, надрывнее, пока не превратилось в плач. Но мама с опущенной головой стояла неподвижно. Отец тоже не смотрел на него — страшный незнакомец вручил ему серп из красного кристалла, подобного тому, который был в медальоне. Но зачем?

Гален увлеченно вертел странный обрядовый атрибут в руках. При свете виляющего огня на факеле, рубиновый отблеск отразился в его дымчатых глазах, словно стал их собственным свечением. Мужчина чувствовал странную дрожащую энергию, исходящую от артефакта. Цепкую, оскверняющую и вязкую, как мед. Эта энергия впивалась в его ладонь, ловко располагалась в руслах вен и сосудов, и растекалась по всему телу. Ощущение могущества наполнило его, подобно глубокому вдоху.

— Нужна твоя кровь, — продолжил кураторство Молак. — Первенец в равной степени приближен к обоим родителям. В нем ваша общая кровь. Деворинфир должен понимать, кто просит о помощи, и кто преподносит дар.

— Мне просто полить ребенка своей кровью?

— Разумеется, не просто. Ты должен выразить Госпоже свое почтение. Пометить жертву ее символом. Уверен, этот символ тебе знаком, Гален. — Жрец ткнул в медальон на груди Брайера заостренным ногтем, которым венчался костлявый длинный палец.

Малыш тут же прекратил попытки докричаться до родителей. Теперь он, выпуская облака пара, глубоко дышал от возмущения собственной беспомощностью. Он не понимал, зачем отец снял перчатки и режет себе палец, зачем рисует ему что-то на лбу… Страх захватывал крохотное замерзающее тельце.

— Правильно? — Гален отошел от сына, но все еще не мог оторвать взгляд от нарисованной луны, почти закрывшей солнце.

— Правильно, — Молак стал у изголовья будущей могилы и развел руки. — Теперь ты должен опустить младенца вниз.

— Я? — внезапно мистер Коу почувствовал головокружение. Жар прилил к его щекам. Изначально он был настроен хладнокровно по отношению к требованиям обряда, но сейчас, когда он должен своими руками уложить малыша в зев промерзлой земли… В нем заиграла слабость.

«Она дала ему имя. Его зовут Брайер. Моего сына зовут Брайер», — эта навязчивая мысль осушила рот и глотку мужчины.

— Дорогой, — обняла его Гельви. — Мы сможем. Слишком много уже пройдено, чтобы оглядываться.

— Забирай молокососа и убирайся, — добавил Молак, пожав неширокими плечами. — Либо я могу вообразить вас дичью в моих угодьях. Что случится тогда — очевидно.

— Нет, мы продолжим, — как можно настойчивее ответил Гален. Он поднял Брайера и встретился с его прямым обнадеженным взглядом. Мальчик искренне верил, что отец вернет ему уютное тепло и унесет из темной чащи.

Но вместо этого Коу медленно опустил сына в холодный земляной короб. В негодовании и отчаянии Брайер снова заплакал. Истошно и с горечью.

От этого голоса Гельвию пробрало насквозь. Она тоже не сдержалась и молча изверглась обжигающими слезами.

Жрец подкатил длинные рукава плаща, демонстрируя вытянутые наручи из бугристого черного металла с насыщенно-красными крупными камнями округлой формы. Пламя заплясало в их гранях, создав эффект, будто те пульсируют мистическим светом изнутри.

Откуда-то из-под снега Молак извлек лопату и вручил Галену. Затем расправил спину, удлинившись еще сильнее, и начал ритуал:

— Дэворинфир! — Сипение его голосовых связок внезапно преобразилось в уверенный низкий тон. — Темная Госпожа! Взываю к тебе. О, обрати же на меня взор, всевидящая! На меня, твоего благословленного слугу…

Брайер закричал так, что слова жреца начали утопать в режущем ухо звуке. Жрец раздраженно выдержал паузу, ожидая, когда визг младенца станет слабее. Но тот не собирался прекращать надрываться.

— Он ни разу так себя не вел за три дня, — заметила Гельви, беспокойно поглядывая на яму, в которой барахтался малыш.

— Если бы тебя голой бросили зимой в яму, ты бы орала не тише, — съязвил ее супруг. — Молак, может его… — Гален легко стукнул совком лопаты о землю, не двойственно намекнув на способ заткнуть ребенка.

— Гален! — ужаснулась миссис Коу.

— Нет! — вспылил жрец. — Ты глуп, Коу! Прочитав литературу о медальоне и символике Деворинфир, как можешь ты игнорировать то, чего так жаждет Госпожа?! Младенец должен быть жив. Его следует погрести заживо, дабы он отдал Духу все свои чистейшие эмоции до последней.

— Но он не замолчит.

— Пускай орет! — ярость закипала в Молаке так стремительно, как закипает вода в чайнике. Он заметно сдерживался, а потому движения «черного палочника» стали еще более резкими и ломанными. — Она услышит меня даже сквозь его вопли.

Раскинув руки и опустив голову, жрец начал заново:

— Дэворинфир! Темная Госпожа! Взываю к тебе. О, обрати же на меня взор, всевидящая! На меня, своего благословленного слугу, принявшего бремя жреца вместо твоих усопших сыновей и дочерей.

Кристаллы на наручах ярко вспыхнули всего на секунду. Так же вспыхнул и серп, который до сих пор сжимал Гален.

— Она здесь… — прошептал он с судорожным выдохом.

— Госпожа! — продолжал Молак. — Прими же артефакт, несущей толику твоей силы, обратно. С драгоценным подношением просим тебя о снисхождении: оставь одну жизнь и возьми другую…

Брайер оборванно умолк. Гельвия несмело подошла к могиле сына и осторожно заглянула.

Маленькое порозовевшее от мороза тельце лежало неподвижно. Глаза