– Сарказм тебе не идет. Сколько раз это повторять? Постарайся глядеть приветливо. Полагаю, так легче найти невесту.

У Джорджа дернулся левый глаз, как всегда при разговоре о браке.

– Если мне потребуется невеста, я так и сделаю. Что бы вы мне порекомендовали? Нечто вроде такой мины?

И он растянул рот в такой широкой ухмылке, что собеседнику стали видны коренные зубы. Видит Бог, долго он так не выдержит, щеки уже сейчас ныли от напряжения, а ссадины на лице отозвались болью.

– Прекрати немедленно, – одернула его мать, как всегда, неумело изображая строгость. – Жаль, что лицо у тебя так исцарапано. Моему пониманию недоступно, зачем мужчины калечат друг друга.

– Просто спорт. – Объясняя, откуда взялись царапины, Джордж слегка отклонился от истины, сославшись на неудачу в боксерском клубе. Правда расстроила бы мать куда больше.

– Что ж, тут ничего не поделаешь, но я уверена, здесь ты встретишь свою будущую жену, и смотри, чтобы так и случилось.

– О да, а Хенни, – он подмигнул сестре, – одновременно объявит о своей помолвке со старшим грумом. Полагаю, двойная свадьба на Рождество – как раз то, что надо.

Мать Джорджа постаралась изобразить негодование, но веселые искры в глазах разрушили весь эффект.

– Ты неисправим, дорогой.

– Но очень мил и забавен.

– Вот если бы ты направил это твое обаяние на молодых леди…

Джордж остановил ее взмахом руки.

– Мадам, полагаю, что я не единственный неисправимый в этом транспортном средстве.

– Глупости! – Мать вскинула голову так резко, что перья ее шляпы скользнули по лицу Кэтрин, второй сестры Джорджа. – И вообще, сейчас речь идет о тебе.

На ум Джорджу тотчас пришли такие слова, как «мания» и «упрямство», но он сдержался. Разумеется, матери хочется видеть его женатым, семейным человеком. Все матери стремятся к этому, как только их дети достигают подходящего возраста. К несчастью, его представление о подходящем возрасте отличалось от представления его матери по крайней мере на десять лет. Видит Бог, ему всего двадцать девять лет.

Джордж поймал взгляд Генриетты. Ее усмешка без слов говорила: «Лучше ты, чем я», но мать, разумеется, очень скоро переключится на свою старшую дочь – не позже, чем они окажутся в бальном зале, где у Рэвелстоука стоит фортепьяно. И тогда, в сочетании с тем, что Кэтрин выдавала за пение… Джордж подмигнул сестре. Только бы Рэвелстоук заготовил достаточно бренди. Джорджу оно потребуется в немалых количествах, если мать потребует, чтобы дочери развлекали публику.

Карета с грохотом остановилась в конце подъездной аллеи. Каменная громада Шорфорд-Хауса серым пятном выделялась на фоне синего неба. Со двора донеслись крики, стукнула разложенная лестница. Джордж вскочил, готовясь помочь матери и сестрам выбраться из кареты.

Слабый бриз приносил соленый запах с пролива, который смешивался с тяжелым духом конюшен. Шею Джорджа согрели теплые лучи мягкого августовского солнца.

– Не могу поверить, что вы наконец приехали.

Джордж обернулся на голос. От дома с широкой улыбкой на лице к ним приближался Бенедикт Рэвелстоук. Но вот его взгляд остановился на лице Джорджа, и он нахмурился.

– Я как раз собрался узнать, как долго твоя мать выкручивала тебе руки, убеждая приехать сюда, но вижу, она применила значительно более радикальные средства.

Джордж стиснул руку старого друга.

– Сделай мне одолжение, не обсуждай эту тему. Если мне придется и дальше терпеть компрессы и женское квохтанье, лучше сразу лечь в постель.

– Не могу даже представить, как ты сумеешь всего этого избежать. Стоит Джулии тебя увидеть…

– Кто-то здесь упомянул мое имя? – раздался из-за спины Бенедикта голос жены, которая – с огромным колышущимся животом – шествовала от дверей дома. – Сплетничаете у меня за спиной?

Рэвелстоук поймал руку жены и притянул ее к себе. Их пальцы переплелись, как будто супругам было трудно разлучиться даже на минуту. Их глаза встретились, и казалось, что на мгновение оба улетели куда-то далеко, в страну, где они были только вдвоем. Это длилось не дольше пары секунд, но было понятно, как много они успели сказать друг другу.

Джордж хотел было закатить глаза, но сдержался и кашлянул. Помоги ему Бог, если его самого когда-нибудь сразит любовный недуг.

Джулия шагнула вперед, чтобы рассмотреть своего гостя как следует.

– О Боже, что ты сделал с лицом?

Рэвелстоук приподнял брови и пожал плечами.

Джордж, убедившись, что мать занята слугами, разбиравшими багаж, ответил:

– Неудачно вступил в довольно жаркую дискуссию, но не тревожься, все выглядит хуже, чем обстоит на самом деле.

– Велю поварихе приготовить тебе припарку, чтобы синяки быстрее рассасывались.

Джордж помотал головой.

– Обо мне не беспокойся. Уверен, у нее полно дел – столько гостей будет толочься в доме всю следующую неделю.

– Тут нет никакого беспокойства. Кухарка берет особые травы у одной женщины из деревни. Недавно один жеребенок расшибся, но эти травы сотворили чудо. Сейчас он как новенький. Носится по пастбищу, всех обгонит и даже не вспотеет.

– Ты предлагаешь мне средство, которым вы лечите скотину? Благодарю, но думаю, мне следует пока воздержаться. Только сделай мне одолжение, не делись своими планами с моей матерью.

Джулия со смехом высвободилась из рук мужа и отправилась приветствовать сестер Аппертон. Вскоре воздух заполнили высокие женские голоса.

Джордж, склонив голову набок, оглядел фасад дома.

– Ты выглядишь до неприличия счастливым.

– Как всегда, предпочитаешь выражаться поцветастее, – с усмешкой отозвался хозяин и сделал несколько шагов к дому. – Не собираешься объяснить мне, что ты на самом деле здесь делаешь?

– Присутствую на домашнем празднике по твоему приглашению. Буду наслаждаться сельской идиллией в обществе твоих гостей, чем же еще можно заняться?

Трудно придумать лучшее времяпрепровождение.

Рэвелстоук искоса посмотрел на друга.

– Морочь голову кому-нибудь другому. Наверняка ты влип в какую-то историю и теперь явился сюда, чтобы спрятаться или чтобы я вытащил тебя из этой переделки.

– Не хочешь похвастаться какой-нибудь новой лошадкой? – Джордж махнул рукой в сторону конюшен. – Новой кобылой? Такой, чтобы ожеребилась новым чемпионом Аскота?

Рэвелстоук похлопал его по плечу.

– Значит, дела так плохи? Может, лучше поговорим у меня в кабинете, пока леди устраиваются на новом месте? Если тебе надо исповедаться в особых грехах, я готов тебя выслушать.

– Ты же знаешь, я не слишком религиозен. Вокруг столько соблазнов. Вот если бы викарий угощал свою паству виски, прихожане выказывали бы больше усердия.