Итак, Мел предстоит настоящее расследование. Точнее, погружение в чужую жизнь – жизнь человека, который был ей отцом. Она налила себе большой бокал вина, удобно устроилась на огромном кожаном диване и открыла конверт, адресованный ей. Из конверта выпала открытка. Мел подняла ее с пола и взглянула на оборотную сторону. Старая британская марка с профилем короля и королевы и адрес. Открытка была отправлена некоему мистеру Дезмонду Ллойд-Джоунзу для дальнейшей передачи миссис Кейн, проживающей в Руби-Крик, Южная Австралия.

Прямо на открытке было написано: «ДОРОГОМУ ДЕЗМОНДУ… от мамочки с любовью».

Мелисса принялась изучать открытку. Ничего особенного! Раскрашенная сепией картинка какой-то деревушки возле озера. Дрожащими пальцами она извлекла из конверта письмо отца.

Дорогая Мел!

Прости, что заставляю тебя заниматься всякой ерундой. Но, быть может, именно ты и сумеешь разгадать ту тайну, которая не давала мне покоя всю жизнь. Начну с предыстории.

Эта открытка хранится у меня много лет. Я обнаружил ее, когда разбирал бумаги твоей покойной бабушки. Она хранила открытку вместе с письмами отца. И, наверное, совсем не случайно. Почему-то стоило мне ее увидеть и прочитать имя адресата, как я сразу понял, что открытка имеет отношение ко мне. И не спрашивай, откуда возникло это чувство. Что-то вдруг щелкнуло в моей памяти, какие-то смутные воспоминания завертелись в мозгу, хотя, впрочем, так и не приобрели конкретных очертаний. Когда я спросил отца об этой открытке, тот лишь рассмеялся в ответ и посоветовал выбросить ее вон. Дескать, матери просто понравился сельский пейзаж, запечатленный на бумаге. Якобы он напоминал ей о довоенной жизни в родительском доме в Шотландии. Почему-то я сразу догадался, что отец лжет, а потому забрал открытку, вместе с другими мелочами, себе.

Мало что помню о том времени, когда меня привезли в Австралию. Моя память похожа на осколки разбившегося стекла: цветной калейдоскоп, время от времени складывающийся в причудливые узоры. Почему-то явственно ощущаю вкус металлических поручней на пароходе, выкрашенных серой краской, брызги соленой воды на лице. Эти ощущения очень часто приходят ко мне в снах. Потом еще какие-то бессвязные обрывки воспоминаний, тяжелые, мрачные, зловещие. И вдруг яркая картинка: будто я заглядываю в отверстие в огромной стене, которой окружен сад, а там полно цветов. Тебе-то ведь хорошо известно, что я абсолютно равнодушен к цветам и даже не могу отличить один цветок от другого. Но запах роз из того сада я помню до сих пор.

Я не пытаюсь оправдаться, но все же в моей жизни есть такие моменты и такие воспоминания, которые мне бы хотелось навсегда вычеркнуть. И я старался забыть… А может быть, надо было сделать наоборот: узнать всю правду о собственном прошлом. И тогда тебе не пришлось бы стыдиться своего отца. Ты могла бы даже мною гордиться.

Бойды были добры ко мне, но как-то отстраненно и вежливо: они не сумели дать мне тепло и ласку, которых я так жаждал. В мое сердце вошла любовь только с приходом Сандры – ею меня одарила твоя мать. Как жаль, что все у нас сложилось так, как сложилось… А сейчас я вручаю эстафетную палочку тебе. Ты имеешь право знать, что сделало меня таким, каким я стал, узнать всю правду без прикрас. Воистину, между мною и моим прошлым воздвигнута настоящая Берлинская стена.

Я знаю твой характер: если ты берешься за дело, то всегда доводишь его до конца. Но прошу тебя, пусть поиски не отравляют твое собственное будущее. Живи полной жизнью. Надеюсь, тебе будет интересно выяснить, кто же я есть на самом деле. Ведь тогда ты поймешь многое и о себе самой. Ответы на все твои вопросы лежат далеко отсюда. Да и время работает против нас.

Но помни! Я всегда любил вас обеих. А потому прими мое запоздалое раскаяние и прости своего отца.

Лью.

Строчки поплыли у нее перед глазами, а потом слезы хлынули из глаз, смывая прочь все былые обиды и недоразумения, которые случались у нее с отцом. Последнее слово сказано – Мелисса осталась совсем-совсем одна, одна в целом мире.

Через какое-то время Мел немного успокоилась и приступила к изучению содержимого коробки. На самом дне лежали какие-то значки, любительские фотографии, еще одна открытка – фотография дамы в старомодном туалете и в шляпе с большими прямыми полями. Дама с улыбкой смотрела на нее. Еще Мел обнаружила медаль с выцветшей орденской лентой. Надпись на ней была сделана на каком-то иностранном языке.

В какой-то момент ей вдруг захотелось выбросить весь этот хлам в корзину для мусора. Какое отношение имеют эти вещи к ней и к ее жизни? С какой стати ей грузить себя дополнительными проблемами? Обязана ли она начинать свою новую жизнь в Лондоне с поиска каких-то мифических родственников? И все же глубоко в душе Мел понимала, что не имеет права подвести отца.

И, может быть, совсем не случайно судьба забросила ее в Англию.

Когда начинается бегуэн,

Возвращается звук той нежной музыки,

Возвращается ночь тропического великолепия,

Возвращаются неувядающие воспоминания.

Кол Портер. Стихотворение «Когда начинается бегуэн», 1935 год

Каролина шла по лесной тропинке, пробираясь сквозь густые заросли, прихрамывая и придерживая рукой расцарапанную в кровь коленку. Вот он, результат ее попытки взобраться на вершину горы под названием Ведьмино Помело. А ведь Найвен Лэрд предупреждал ее, что гору соорудил сам дьявол. Но Каролине-то известно, что это всего лишь горный отрог, небольшой скалистый холм, и все равно она умудрилась шлепнуться вниз, и коленка теперь болела совсем даже не понарошку. Ей не хотелось, чтобы близнецы увидели, как она плачет. А потому она пустилась домой напрямки. Дома Марти ей поможет.

Была уже середина сентября. Куманика созрела и источала благоухающие соки. Кухня была напоена ароматами варенья, ибо миссис Айбел все дни занималась тем, что разливала по баночкам с видами Данди темно-красное мармеладное желе. Вот беда! С пораненной коленкой не сходишь за грибами. Не пособираешь желуди или лесные орехи. Да и времени лишнего нету.

Девочка вихрем вбежала в холл и едва не сбила с ног пожилого мужчину в твидовом пиджаке и бриджах. Тот любовался картинами, висевшими на стене вдоль лестницы. Он отвернулся от живописных полотен и внимательно обозрел ее килт, грязные носки, жаккардовый свитер с дыркой на рукаве и многочисленными затяжками на груди.

– И кто же это носит тартан нашего клана? – поинтересовался он вслух, с любопытством разглядывая девочку.

В дверях моментально возникла миссис Айбел.

– Господи боже мой! Вы только взгляните на эту замарашку! Что подумает сэр Лайонел, хотела бы я знать! Это племянница мисс Фиби, сэр. Она у нас такая егоза!

– Вижу-вижу! – улыбнулся мужчина. – Сколько ей? Шесть?

– Уже семь! – громко возмутилась Каролина и тут же, вовремя вспомнив о манерах, добавила: – Сэр!