в глаз. Мамуля моей покойной жены, если хорошо присмотреться, похожа на печально известного всему миру немецкого диктатора. Даже темные усишки под носом, которые она усиленно эпилирует, тратя на процедуры бешеные деньги, только еще более усиливают портретное сходство. Маленькая, коренастая, невероятно тощая, она выглядит лет на сорок, и то если только рассматривать ее сквозь телескоп. Но характер у нее, как у того же австрийца, совсем не нордический.

– Мне пора, – малодушно вякнул я и ломанулся к двери, чувствуя спиной, как прожигают меня ненавидящим взглядом три пары глаз, на ходу пообещав «Не переживайте, Прозерпина Адольфовна, няня появится в этом доме в ближайшие семь дней».

– Я Альбертовна, зятек, чтоб тебя черти в аду затрахали! – полыхнула огнем мамуля.

Вот, твою мать, как же я снова перепутал ее отчество? Всю жизнь удивляюсь, как эта горгулья смогла родить такое ангелоподобное создание, подарившее мне короткое счастье, которым я и насладиться-то не успел. Так бывает: что-то дает бог, например, финансовое благополучие, отбирая при этом того, кого любишь. Ольга умерла от лейкемии, и никакие деньги не смогли спасти мою жену. Козюльке на тот момент было всего два года. Как я пережил ее смерть – история отдельная. С тех пор у меня не было серьезных отношений. Не было и не будет. Интрижки не в счет – природа-то требует. Я поклялся себе, что у моих любимых девочек никогда не будет мачехи. Хотя сейчас я, конечно, поступил подло, оставив моих малышек на растерзание любящей бабули, способной задолбать даже дятла, если тот с какого-то дуру решит залететь в ее пенаты. Я бы на его месте, заслышав похожий на визг циркулярки голос Адольфовны, облетал ее владения по широкой дуге.

– В пять у меня эпиляция, будь любезен до этого времени явиться домой. Я не намерена пропускать процедуру из-за этих двух нестерпимых спиногрызок! – проорала мне вслед любящая бабуля.

До машины я добежал за считанные секунды, побив все марафонские рекорды, и, вдавив педаль газа в пол, стартанул с места, не жалея покрышек. В салоне запахло жженой резиной и свободой. Прибавив радио, где как раз крутили мою любимую Металлику, расслабился в удобном кресле, наслаждаясь одиночеством. Да, им можно наслаждаться, особенно если ты вот уже пять лет проводишь все свое время в компании вредных, крикливых, пусть и очень любимых детей.

Маленькая, худенькая женщина, одетая в дорогущий деловой костюм и легкий плащ отвратительно серого, какого-то мышиного оттенка, материализовалась прямо посреди дороги. И откуда она взялась? Я понял, что если не среагирую вовремя, то просто размажу эту идиотку по потрескавшемуся асфальту, и вывернул руль. Только и успел почувствовать, как с хлопком расправляется подушка безопасности, и боль в явно сломанных ребрах.

– Эй, вы живы? – голос строгий, даже не дрожит. Странно, другая бы умерла от ужаса.

– Вы идиотка?! Какого черта вы шляетесь по дороге? – прохрипел я, борясь с ускользающим сознанием и ставшей вдруг нестерпимой болью.

– Ищу адрес. Я на работу пришла устраиваться. А тут вы. Неслись как ошалелый, так вам некогда было, – пропыхтела девка, с силой так не вязавшейся с ее доходяжным телосложением вытягивая меня из искореженной машины. – Я вызову «скорую», а вы не дергайтесь, кто его знает, что вы там повредили? Хотя за голову, думаю, можно не переживать. Судя по всему, там нечему повреждаться, – вредно закончила она, доставая из маленькой сумочки, болтавшейся у нее на плече, телефон.

Я прикрыл глаза, прислушиваясь, как незнакомка четко, как военный, сообщает оператору об аварии. «Интересно, кому это так фортануло? К кому-то же эта снежная королева пришла на работу устраиваться», – мелькнула шальная мысль.

Глава 2

Алла

Я ненавижу детей. Эти несносные крикливые существа никогда не вызывали у меня умиления. Только один ребенок смог украсть у меня сердце, душу и весь остальной ливер – мой брат Степка, которого мне так и не удалось сохранить. Я потеряла всех сразу: маму, отца и единственного сладкого малыша. Они погибли в аварии, когда мне едва исполнилось тринадцать. Ушли, вырвав у меня из груди сердце вместе с умением чувствовать что либо. С тех пор я ненавижу детей… Ах да, я же это уже говорила. Меня воспитала, за что я ей нескончаемо благодарна, бабушка – странная взбалмошная старушка без возраста, похожая на Рину Зеленую. А больше у меня и нет никого, ну разве что Валька и ее уродская Клеопатра. С мужчинами – отдельная история. Я не хочу себя связывать обязывающими отношениями. Не нужны они мне. Как говорит моя бабуля, ты сильная и независимая тупая курица. Возможно, это и так, но мне очень хорошо одной. И, кроме того, я боюсь привязанности, ведь если вдруг я потеряю кого-либо еще, то просто не переживу. Слишком свежи в памяти страшные воспоминания.

– Вот, смотри, Зотов твой няньку ищет своим дочерям, – ткнула пальцем с обкусанным ногтем в экран монитора Валька. – Странно, обычно богатенькие через агентства персонал подбирают. А тут даже адресок есть. Может, позвонишь? – сделала подруга ударение на вторую букву «о» в слове «позвонишь». Я едва поборола желание треснуть ее по маковке – бесит меня, когда говорят неправильно.

– Вот скажи мне, как у тебя так получается сразу мне в душу нагадить? – оскалилась я.

Знает ведь подруга, что я соглашусь на что угодно, лишь бы уделать обидчиков, кроме работы с милыми детишками. Могу себе представить этих мелких мажорочек, в жизни не испытывавших даже малейших трудностей. Там и мамуля, скорее всего, зажравшаяся стерва, думающая только о тряпках и тачках.

– Ну и зря. Подумаешь, недельку со спиногрызками поваландаешься, зато отомстишь, да и деньги за шпионскую деятельность неплохие предлагают. Станешь, как Крез, богатой, можем даже на недельку на острова махнуть. Да и у бабули твоей квартира давно ремонта требует, сама же говорила. Позвони ему, может, тебе еще и откажут.

– Нет, съезжу по адресу. Рекогносцировку местности проведу, – вздохнула я, признавая правоту слов Валюшки. Что ж я с двумя детишками не справлюсь? Отделом в концерне же как-то заведовала.

– Зря ты костюм надела. Слишком уж он дорогой для прислуги, – посетовала Валька, разглядывая меня с головы до ног, привалившись плечом к косяку входной двери.

Вот блин, я-то хотела слинять