В Великобритании у власти консервативное правительство Маргарет Тэтчер. Во внутренней политике железная леди под предлогом оздоровления экономики проводит жесткий монетаристский курс. Она беспощадно борется с профсоюзами и антивоенным движением, которое набирает силу, выступает против перевооружения британских ядерных сил новым поколением ракет и размещения на Британских островах американского ядерного оружия средней дальности.

На внешнеполитической арене Тэтчер полностью поддерживает курс Рейгана, идейно близкого ей. В этот период американский президент и английский премьер-министр – теснейшие союзники. При этом Тэтчер добровольно приняла на себя подчиненную роль. Не просто же так ее частенько называли пуделем Рейгана.

В 1982 году правительство Тэтчер решается на последнюю самостоятельную колониальную войну. В ответ на захват Аргентиной Фолклендских (Мальвинских) островов, принадлежащих Британии с 1833 года, англичане успешно проводят крупномасштабную военно-морскую операцию по возврату своей КОЛОНИИ.

В самой Британии в эти годы еще остается неурегулированной североирландская проблема. Террористические акты, организованные ольстерскими боевиками, происходят один за другим, включая покушение в 1984 году на саму Маргарет Тэтчер.

В декабре 1984 года в Англию приезжает «советский крон-принц» – второй секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев. Этот молодой представитель Политбюро настолько понравился Тэтчер, что она заявила о готовности с ним работать. Между Тэтчер и Горбачевым установились тесные рабочие контакты, сложились дружеские отношения, в дальнейшем позволившие ей в немалой степени влиять на перестроечный курс нового советского руководства.

Незадолго до этого исторического визига происходит окончательное предательство одного из руководителей лондонской резидентуры КГБ Олега Гордиевского, завербованного английскими спецслужбами еще в 1974 году, в Дании. Начиная с его приезда в Англию в 1982 году фактически вся работа советской агентуры в Лондоне находится под колпаком у английской контрразведки МИ-5. После беспрецедентного побега Гордиевского из СССР в 1985 году англичане высылают из страны тридцать одного представителя КГБ и военной разведки ГРУ.

Англичане неизменно представляют Гордиевского как самый крупный успех своей разведки со времен Олега Пеньковского, то есть с начала шестидесятых. Ему приписывается чуть ли не спасение мира, балансировавшего в первой половине восьмидесятых на грани ядерной войны.

Вот на этом фоне и происходят перипетии из жизни молодого советского журналиста-разведчика Максима Баженова, описанные ниже.

Моя старшая дочь, прожившая в Лондоне с шести до одиннадцати лет, узнала об истинной профессии отца вскоре после нашего возвращения из английской командировки из удостоверения подполковника КГБ, случайно высунувшегося из кармана пиджака. Мы с женой долго успокаивали девочку-подростка, что-то неловко объясняли ей.

«Так ты, папа, значит, воевал против Джеймса Бонда?» – вопрошал шокированный ребенок.

Ответить на этот вопрос было труднее всего.

Когда ее сыну и моему внуку Саше тоже исполнилось одиннадцать лет, дочка настояла на том, чтобы я рассказал ему, чем занимался в Англии.

Мальчишка сидел в машине, пробивавшейся через московские пробки, долго молчал, видимо, переваривал неожиданную информацию, и наконец вымолвил:

– Да, жалко, дедушка, что ты сейчас уже не на секретной службе.

– Почему, Саша?

– У тебя наверняка была бы мигалка, и мы бы враз выехали из пробки.

Через несколько месяцев звонит дочь и сообщает, что Саша успешно прошел вступительное собеседование в одной из самых престижных частных школ, зачитывает письмо оттуда с положительным отзывом. На собеседовании внук рассказал, что хочет подобно деду заниматься журналистикой, и это было признано похвальным.

Потом высокие договаривающиеся стороны перешли к обсуждению литературы, прочитанной малолетним абитуриентом, и затронули «1984» Джорджа Оруэлла. Тут особое впечатление на преподавателей произвела мини-презентация, экспромтом придуманная юным Александром, на тему о том, как эффективно заниматься… шпионажем. При этом у мальчика хватило соображения про деда в данном контексте не упоминать.

Вот так. А ведь поначалу матери казалось, что Алекс ничего из откровенной беседы с дедом не понял.

Моя шпионская эпопея началась на филфаке университета. Кураторы из КГБ просто не могли не обратить внимания на комсомольского активиста, отличника, идущего на красный диплом, без каких-либо морально-психологических и физических изъянов, к тому же женатого и кандидата в члены КПСС.

К слову сказать, улов у них в том году был знатный. Вместе со мной в разведку были завербованы студенты, в том числе с моего факультета, ставшие впоследствии известными государственными деятелями современной России.

Валерий Николаевич, мой непосредственный куратор, обаятельный и на редкость располагающий к себе мужчина лет пятидесяти, долго вел со мной ознакомительные, прощупывающие беседы, исследовал мотивы, просил письменно охарактеризовать некоторых однокашников.

В один прекрасный момент он спросил:

– Ну, вот вы вроде готовы служить Родине в разведке. А что, если Родина пошлет вас служить в другом подразделении органов, скажем, на Курильских островах? Только не отвечайте сразу, посоветуйтесь с женой.

Я, молодой идеалист-романтик, посоветовался и через несколько дней браво доложил Валерию Николаевичу, что так точно, готов служить хоть на Курилах. Уж больно хотелось мне стать Штирлицем, фильм о котором недавно вышел на экран и покорил весь советский народ, в том числе, конечно же, и меня.

Если бы не добряк Валерий Николаевич, не видать мне разведки как своих ушей. Он спас меня дважды.

Во-первых, при проверке выяснилось, что моя теша во время войны состояла в браке с одним из руководителей пожарной охраны города. Следовательно, он являлся сотрудником НКВД, так как пожарные в ту пору относились к милиции, входившей в наркомат внутренних дел. Латыш по национальности, Петерис Эглитис прожил с молодой женой всего месяц, после чего был заброшен в фашистский тыл с ответственным заданием и приказом живым в плен не сдаваться. Но он получил тяжелое ранение, все-таки попал в плен, бежал и по возвращении к своим осужден на длительный срок как предатель.

Моя супруга никакого отношения к Петерису, затерявшемуся в сталинских лагерях, не имела, не считая его фамилии. Тем не менее по канонам КГБ брежневской эпохи этого было достаточно для того, чтобы поставить жирную точку на моих перспективах быть допущенным к работе в органах, а тем паче в разведке.

Однако Валерий Николаевич не поленился разыскать в Риге престарелого Петериса, давным-давно реабилитированного за несостоятельностью осуждения. Он доказал руководству, что дело это выеденного яйца не стоит.

Второй раз помощь от него пришла через несколько недель после начала моей учебы на разведчика. Перлюстрация корреспонденции вскрыла давний факт обмена письмами вежливости с американской студенткой, с которой я познакомился во время поездки в США. Пропесочили меня не на шутку, но Валерий Николаевич все же сумел отстоять своего протеже.