Между прочим, чего ж я сижу? Пока можно, благо одна, надо скорей звонить про Костьку, а то сейчас все поуходят из дому, а потом Дина придет, при ней особенно не поговоришь, придется вечером бегать звонить из автомата — то еще удовольствие.

Результаты переговоров оказались вполне утешительны: мама неожиданно легко согласилась на четверг и пятницу. Даже не вспомнила, что я в четверг не работаю. Схожу наконец к научному руководителю, пусть порадуется. Более того, в среду вечером мама встречается с теткой и, если Костька будет там, сможет его забрать без моего участия. Значит, судьба малыша на эту неделю решена, отвезу его в Кунцево, причем лучше даже не в среду с утра, а завтра вечером. Все-таки два раза в день ему мотаться тяжко. А в пятницу после работы заберу от мамы. Надо постараться успеть сделать побольше за эти дни, раз уж так повезло.

Кому, впрочем, повезло? То еще везение, если вдуматься. Ребенок опять целую неделю будет болтаться по всей Москве, а в метро грипп. И даже если на этот раз обойдется, все равно радости мало. Ни дома, ни режима, сплошной балаган. И опять все добрые родственники будут объяснять мне, какой он хороший мальчик и как ему все это неполезно. И смотреть укоризненно. Можно подумать, я это все нарочно придумала.

Как будто и работа, и диплом служат мне исключительно для развлечения. Чтобы с ребенком не сидеть. А каким, интересно, образом мы с Костькой жили бы на шестьдесят пять рублей моей хоть и повышенной, но все равно стипендии? А если бы я трояк в сессию получила, их было бы вообще пятьдесят. В прошлом году, впрочем, нам приходилось обходиться только стипендией, я тогда еще не работала, так, крутилась от случая к случаю. Жить в принципе получалось, но, как в том анекдоте, хреново-хреново. То подработаешь где-то, то удавалось перепродать что-нибудь — фарцануть, то еще что, а квартплата — тридцать четыре рубля семьдесят две копейки, и Костька маленький, его кормить надо нормально — мясо, фрукты-овощи, да и растет он быстро. Одежек детских, впрочем, в магазинах не купишь все равно, тут нас выручает свекровь, у нее подруга в Америке живет — присылает, поэтому Костька одет как картинка, даже жалко на улицу в этом ходить. Выбора, правда, нет.

Никаких алиментов с Димки я никогда не получала, даже и не подавала на них при разводе. Мы по-джентльменски договорились: будут деньги — он мне даст, а у него своя стипендия, аспирантская, девяносто, и он еще какое-то жилье снимает, это рублей пятьдесят, уж не меньше. Так я никаких денег от него пока и не видела. А просить мне не хочется, что я, своего ребенка не прокормлю?

Кстати, о прокорме, время к обеду, не вылезти ли пробежаться по окрестным магазинам... Может быть, удастся купить еды какой-нибудь, было бы неплохо. В магазинах что-то съедобное, кроме хлеба-молока, бывает только днем, после пяти вечера уже ничего не найти.

Вылазка увенчалась частичным успехом. В кулинарии, правда, азу кончилось как раз передо мной, а больше ничего там брать нельзя, в фарш они еще неизвестно, что кладут, да и гуляш какой-то сомнительный. Зато в нашей столовой были сосиски на второе, как раз дежурила тетя Маша, она добрая, в отличие от своей сменщицы, и продала мне тихонько полкило на вынос, хотя так делать не положено. Это большая удача, сосисок нигде не бывает, а если вдруг встретишь, то все равно очередь часа на два, мне в жизни столько не отстоять. Костька их любит, готовить их не надо, суну в морозилку, хватит на две недели, если самой не есть. Теперь добыть где-нибудь сметаны, и сыра бы неплохо, но это сегодня уже не успеть, сейчас Дина явится, так что завтра с Костькой пойдем с утра в поход в универсам.

Остаток рабочего дня проходит мирно и невыразительно. Около пяти начальница отбывает, очень здорово, я теперь тоже уйду пораньше, а проверить она не сможет, так как до шести домой не доберется. Ура, теперь хоть с Димкой не выяснять, почему опоздала. Определенно удачный день был, хоть и начался с плохой погоды.

А погода к вечеру ничуть не лучше. Опять полуснег-полудождь, под ногами сплошные лужи, ноги тут же промокли. Надела, дура, с утра в спешке туфли, не успела подумать. И вообще надо переходить на зимнюю форму одежды, сейчас еще только заболеть не хватает.

Снова толпа в метро, набитый поезд, пересадка, опять набитый поезд, ура, впихнулась, теперь доеду, двадцать минут душной тесноты, все. Станция «Южная». Приехали. И времени всего-то шесть десять.

Я открываю дверь, и на меня тут же налетает детско-собачий кричащий и тявкающий ком, собака тычется носом, Костька хватает за руку и что-то возбужденно быстро-быстро рассказывает, в суматохе удается разобрать только слова «коляска» и «украсть». Неужели коляску сперли — нет, вот она, стоит себе грязная-прегрязная посреди прихожей, и лужа под ней даже уже просохла. Из комнаты появляется Димка, мелкота переключается на него: «Папа, ну скажи ей!» Я раздеваюсь, мою руки, разбираю сумку и в процессе слушаю.

История следующая. Днем дождь поутих, решили пойти погулять. Собаку не взяли, Димка никогда ее не берет. Гулять одновременно с ребенком и с собакой — возни не оберешься, на такое только я способна. Зашли в соседний двор, он чище нашего, и там есть качели. Коляску оставили у входа во двор, Костька залез на эти качели, Димка читал себе что-то, стоя рядом, и вдруг Костя как закричит:

— Ой, коляска, коляска!

А там какой-то мужик, схватив нашу коляску в охапку, быстро-быстро идет к подъездам соседнего дома. Димка побежал за ним, тот бросил добычу, а сам удрал. Гулять после этого расхотелось, вернулись домой.

Костька страшно собой гордится, и есть чем — спас свой экипаж. Без коляски нам просто хоть пропадай, малыш далеко ходить не может, ему даже трех лет пока нет, а если еще в магазин пойти да купить там что-нибудь тяжелое, картошку вот, например? Так что коляске сильно достается — только она нас и спасает. Если бы ее сперли — беда. Другой теперь не купить, даже не говоря о деньгах. Нам эту-то в свое время достали по сильному блату. Главное, она такая заслуженная — и грязная, и детали местами отваливаются, — кто на нее польстился-то... И вообще, это же кем надо быть — коляску у ребенка украсть...

Под все эти обсуждения я успеваю сварить гречневую кашу, мы садимся ужинать, и Димка с нами. Мысль о том, что ровно в шесть надо непременно уходить, как-то незаметно его оставила. Мне не жалко, с ним даже веселее, но вот чего было мне утром на мозги-то капать?

Ужинаем, пьем чай, потом он начинает собираться и даже милостиво соглашается прогулять собаку, ему все равно, а мне лишний раз под дождь не выходить. Довольно грустно, что он уходит, ну куда ему идти под дождем, да и нам с Костькой опять одним оставаться... После развода наши отношения стали гораздо лучше, мы с интересом общаемся, ухитряясь не орать друг на друга после каждого второго слова, как было до того. Хотя если думать обо всем этом всерьез, я все-таки не стала бы начинать сначала, так что пусть уж лучше идет домой, или где он там себе живет...

Мы учились в институте в одной группе, поженились очень рано, в середине второго курса, как только по восемнадцать исполнилось. Будучи молодыми и глупыми, ссориться начали довольно быстро, а через два года родился Костька, жизнь стала сложнее, и ссоры переросли в непрерывную ругань. В худшие времена мы и десяти минут не могли поговорить спокойно, не срываясь на крик.