Подойдя к калитке, он взялся за ручку, и калитка тут же открылась. За ней, пропуская Михаила, стояла обнаженная старуха.

«Ну, эта уж точно своей смертью умерла. Сука похотливая!» – подумал Мишка и невольно взглянул на низ живота женщины. Лысый лобок походил на сморщенный высушенный фрукт. Старуха увидела, куда он смотрит, и демонстративно раздвинула ноги. Миша в ужасе отшатнулся. Женщина засунула одну руку между ног, а другой схватила себя за обвисший мешочек кожи и попыталась лизнуть сосок черным языком. Она играла своим телом до тех пор, пока у нее не начался оргазм. Мишка зажмурился. Подобные действия, производимые красивой девушкой в нормальной обстановке, кроме возбуждения, ничего бы не вызвали, но сейчас в помутненном сознании мужчины боролись два чувства – ужас и отвращение. Старуха начала содрогаться и кричать. А когда она достигла оргазма, кожа от лобка до пупка лопнула, и по руке и ногам полилась кровь – черная и густая.

Мишку вырвало. Он обтерся рукавом, не глядя на старуху, вышел из калитки и направился к парку.

* * *

Конец августа выдался холодным, что для города Салимова большая редкость. Дождь, начавшийся еще ночью, часам к десяти закончился, но свинцовые тучи, давящие своей тяжестью на настроение людей, продолжали скрывать солнце. Все казалось пасмурным и серым.

Вася и Жанна шли к Юльке с надеждой на то, что, несмотря на погоду, настроение все-таки удастся поднять. Все, что нужно для этого, у них было с собой. Вася нес три пакета с продуктами и выпивкой. Жанна все время озиралась.

– Что ты маскируешься! Суженого ждешь? – усмехнулся Вася.

– Да ну его! Если этот мудак сейчас увяжется – все, пропали праздник и хорошее настроение. – Жанна смачно сплюнула под ноги.

– У тебя что, праздник какой сегодня? – Вася даже остановился. Пить, конечно, все равно за что, но когда праздник, оно в два раза приятней.

– А у меня каждый день праздник. Может быть, и тебе сегодня перепадет, – вкрадчиво проговорила Жанна и прильнула к Васе.

– Ладно тебе! Сейчас налопочешь, а потом придет Федос и…

– А ты что, сегодня на работу опять забил? – вдруг спросила Жанна и подмигнула уже начавшим желтеть подбитым глазом.

– Работа не волк, в лес не убежит, – без тени улыбки ответил Вася.

До подъезда они дошли молча. Уже поднимаясь по лестнице, парень повернулся к Жанне.

– А твой боксер этот, – он неловко улыбнулся и показал на подбитый глаз девушки, – ему ничего не мерещится? Он же у тебя со стажем.

Жанна посмотрела ему в глаза.

– Что, допился?

Вася замялся, но промолчал. А Жанна, не дождавшись ответа, продолжала:

– Кто его знает, что этот козел там видит? Так, разговаривает с кем-то, орет… Я в такие моменты стараюсь к Юльке соскочить. Вон последний раз не успела. – И улыбнулась, подняв руку к подбитому глазу.

Они подошли к двери Юлиной квартиры. Хозяйка уже ждала их, стоя в дверном проеме в засаленном халате.

– Что так долго?

– А что? Трубы горят? – усмехнулась Жанна.

Они прошли в узкий коридор, заваленный хламом, а потом в кухню. Стол был завален грязными тарелками и консервными банками, посуда и жестянки заполнены окурками. Запах в помещении напомнил о помойке, на которой Василий с ребятами в детстве из рогатки отстреливал крыс. Он поставил сумки на табуретку и взмолился:

– Жан, открой окно!

– Щас! Я вам открою! – Возмущенная Юлька подскочила к окну и встала перед ним, преграждая путь.

– Дело твое, но ароматы здесь… Не «Шанель». – Жанна повернулась к Васе и подмигнула.

– Знаю. Но если окно открыть, больше его не закроешь. Вы вот пришли, пожрали водки – и по норам, а мне здесь в холоде сиди. Не май месяц, чай!

Решили пойти в комнату, где не так воняло. Придвинули журнальный столик к дивану и расселись. Выпили по первой.

Вдруг от входной двери донесся какой-то слабый звук.

Вася поднял голову и удивленно посмотрел на девушек, встретившись с их такими же удивленными взглядами.

– Ты что замер? – спросила Юля.

– У тебя кошка есть?

– Кролика в сметанном соусе захотел? – засмеялась Жанна.

Вася поднялся, прислушиваясь. Похоже, тот, кто копошился в прихожей, упал. Судя по звуку, этот кто-то был намного крупнее кошки. Женщины тоже встали.

– Какого хрена? – вырвалось у Юли.

– Я… это… Ек-макарек!

– Федька это, – выдохнула Жанна и снова села. – Приперся, сука!

И действительно, в комнату вошел ухмыляющийся Федор. В руках у него были две бутылки водки.

– Тебя кто сюда звал?! – Жанна опять поднялась и подошла к мужчине.

Не переставая ухмыляться, он пытался разглядеть ее через узкие щелочки глаз.

– Жанет, ты че, не рада своему любимому? Иди ко мне. Му-у-у-у… – Федька вытянул слюнявые губы.

Жанна отпихнула его и вышла в коридор. Юлька поспешила следом. А улыбка с опухшего Федькиного лица так и не сошла.

«Счастливчик, – подумал Вася. – Его сейчас даже весть о собственной смерти не заставит стереть с морды эту мерзкую ухмылку». Он забрал бутылки и поставил их на вздутую поверхность стола.

– Видишь, я литруху принес, – сел рядом Федька. Сел – это мягко сказано. Он просто подошел к дивану и упал, по воле случая, приземлившись на провалившееся сиденье, а не на пол. – Я говорю, литру притаранил.

Вася повернулся к нему и, увидев перед собой лицо-тыкву с глазами-щелками, подумал: «Надо же, до чего довел себя», – а вслух сказал:

– Рад за тебя.

– За себя я и сам порадуюсь. Ты лучше за меня налей, а то видишь… – И Федька вытянул вперед руки, на которых пальцы буквально плясали. – Ох, как трубы горят!

Вася посмотрел на бутылки на столе и перевел взгляд на полторы опустошенных под столом, вспомнив, что еще две стоят в раковине. Их неправильное похмелье плавно переходило в пьянку. Сделав глубокий вдох, он разлил водку по рюмкам и крикнул:

– Жанна! Юля! Где вы там? Рюмки захватите!

– Щас, – гаркнула откуда-то из глубины коридора Юля. Мужчины растолковали это как отказ и решили не дожидаться. Выпили без них.

Федька что-то гнусавил о работе, о вреде алкоголя, но Вася его не слушал.

«Что-то слишком уж спокойно. Не к добру, – думал он. – Что-то сегодня я ни одного урода не наблюдаю. Кроме Федьки, разумеется. Наверное, кого-то другого достают. Или это затишье перед бурей?»

А Федор, загибая пальцы, рассказывал, как «дал по морде мусору».

«Сидел бы ты сейчас здесь! Тебя бы так обработали, что ты неделю кровью мочился бы. Геракл, блин!»