– Я об этом не знала, – запоздало ответила Лионелла.

– Он тебе не сказал?

– Мы с Кирой давно не виделись.

– При этом живете в одной гостинице и на одном этаже.

– Послушай, Лев! – Лионелла развернулась к мужу и посмотрела ему в глаза: – Наша с Кирой история закончилась больше двадцати лет назад. Если бы я хотела, давно бы ушла от тебя к нему.

– Тихо… тихо… Никто об этом не говорит.

– И все-таки ты ревнуешь.

– Признаюсь, да. Но согласись, я мужчина.

– Как ты узнал, что Кирилл живет в моей гостинице?

– Мы встретились у двери твоего номера. Мне показалось, он шел к тебе, но, заметив меня, отправился дальше по коридору.

– Какая досада. – Сказав эти слова, Лионелла опустила глаза.

– Досада, что Кирилл не зашел? – съязвил Лев Ефимович.

– Ты знал про него еще до отъезда из Москвы, но почему-то соврал. – Лионелла открыла дверцу и выбралась из машины. – Давай договоримся так: к этому вопросу мы больше не возвращаемся.

– А если возникнет повод? – спросил Лев Ефимович.

– Он не возникнет.

* * *

– Добрый день, Лионелла Павловна! – Магит встал из-за стола. На его лице застыла улыбка, но в глазах читался упрек.

Лионелла подошла к длинному столу, за которым сидели два десятка артистов.

– Идите сюда, ваше место возле меня и Астрова. – Сказал Магит.

Лионелла прошла дальше и села между худруком и фактурным мужчиной среднего возраста, с зачесанными назад темными волосами.

– Знакомьтесь, исполнитель роли Астрова заслуженный артист России Валерий Семенович Мезенцев. Как теперь говорят, секс-символ нашего театра. Увидите у служебного подъезда толпы поклонниц, знайте: все к нему.

За столом послышались смешки, но они быстро стихли. Центром внимания по-прежнему оставалась Лионелла.

Она сказала:

– Прошу прощения за опоздание.

– Надеюсь, это не повторится, – заметил Магит и добавил: – Войницкого за артиста Строкова сегодня читаю я. Платон Васильевич отсутствует по уважительной причине. За вас… – он обратился к Лионелле, – читала Карина Кропоткина, она будет играть Елену Андреевну во втором составе.

– Очень приятно. – Лионелла с любопытством оглядела востроглазую брюнетку и вспомнила, что вчера за длинный язык худрук вызывал ее в свой кабинет.

– Продолжим читку с того места, где остановились, – сказал Магит и протянул Лионелле сколотые скрепкой листы: – Ваша роль. Начните с фразы: «А хорошая сегодня погода… Не жарко…»

– Где это? – Лионелла перевернула листы. – Где?

– После слов Войницкого: «Я молчу. Молчу и извиняюсь». Ищите… Это в начале. – Магит сел и уткнулся глазами в текст пьесы.

– Да, нашла. – Лионелла повысила голос и прочитала, чуть-чуть манерничая: – А хорошая сегодня погода… Не жарко…

– В такую погоду хорошо повеситься, – нарочито безэмоционально прочел Магит, и его слова прозвучали куда уместнее. С этого момента Лионелла читала так же, как он: ровно и без эмоций.

В перерыве между действиями Виктор Харитонович представил Лионелле актеров первого и второго составов. Она запомнила примадонну Петрушанскую, которая играла няньку Марину, ее дублершу, дебелую супругу худрука Веру Магит, и двух Сонь: плотную Самоварову и милое создание с грациозной шейкой – Анжелину Зорькину. Более разных Сонь представить было невозможно. Профессора Серебрякова, ее мужа по пьесе, играл пожилой актер Кондрюков, который идеально бы подошел на роль старика-лакея Фирса в «Вишневом саде» Однако подбор актеров – дело режиссера, а с ним, как известно, не спорят.

По окончании читки второго действия Карина Кропоткина обратилась к Магиту с просьбой:

– Можно уйти пораньше?

– С чего это вдруг? – удивился тот.

– Сегодня вечером я занята в «Вие».

– А где Костюкова?

Из-за шкафа вышла полная женщина со скрученным пучком волос и в вязаном пончо:

– Костюкова на больничном. Панночку играет Кропоткина. Разве не вы ее вызвали?

– В первый раз слышу! Костюкова когда-нибудь бывает здоровой?! – сверкнув глазами, справился Магит. – Скажите мне, Терехина!

Женщина в пончо вернулась на свой стул за шкафом, и оттуда прозвучал ее голос:

– Я – завтруппой, а не господь бог.

Сбавив тон, Магит оглянулся на Лионеллу и указал взглядом на женщину:

– Кстати, познакомьтесь, наша завтруппой – Елена Васильевна Терехина.

Та кивнула, и Лионелла ответила тем же.

– Ну так что? – напомнила о себе Кропоткина.

– Идите, – нехотя проронил Магит. – Хотя могли бы и задержаться. Времени до премьеры мало, а до спектакля еще три часа.

– Хочу внутренне настроиться, вжиться в роль, – сказала Кропоткина.

– Побойтесь бога, голубушка! – одернула ее Петрушанская. – Во что там вживаться? У вас всего несколько фраз. Пять минут в гробу помотают, и вся недолга.

– Маленькие роли играть сложнее! – занозисто возразила Кропоткина. – Но вам этого не понять: вы таких не играли.

– Что?! – Петрушанская переменилась в лице и оглядела присутствующих: – Я не играла? Да я после училища пять лет с «кушать подано» выходила и свое место под солнцем заработала потом и кровью. А в ваши годы, голубушка, играла героинь в первом составе, а не на подмене, как вы.

– В мои годы, может, и играли, – огрызнулась Кропоткина. – А в свои годы старух играете.

– Это грубо, – отчетливо проронила Лионелла, и все взгляды обратились к ней.

– Чего? – удивилась Кропоткина.

– Хотите быть стервой?

– Хотя бы…

– Стервозность – особенность ухоженных женщин. А вы – просто хабалка.

– Да кто вы такая, чтобы так говорить? Артистка из погорелого театра! Снялась в одной ленте и возомнила о себе бог знает что!

– Во-первых, не в одной, а в четырех[1]. – Лионелла говорила ровно и убедительно. – Во-вторых, у вас жирные волосы и нет маникюра.

– Себя в зеркале видела?! Ну хорошо… Ты меня еще вспомнишь!

– Вспомнить? Вас? – Лионелла делано рассмеялась и повела плечом. – Да я и запомню-то вас едва ли.

– Тварь!

– Кто-нибудь! Заткните ей рот! – Не отрывая глаз от Кропоткиной, Петрушанская встала со стула. – Иначе это сделаю я!

– Немедленно прекратите! – Магит вскочил на ноги и хлопнул пьесой об стол так, что взвихрилась пыль. – Здесь вам не базар, и вы не торговки! Кропоткина – вон из комнаты! – Он перевел взгляд на Петрушанскую: – Постыдились бы, Зинаида Ларионовна! Заслуженные артистки так себя не ведут.