– Не отдадим! Обратно в Выборг загоним!

– Поживем – увидим. Что там у тебя стряслось с Антанасом?

– Совсем меру потерял, половину новиков себе в лучники увел.

– Сколько твоих в крепости?

– Новобранцев-то? Четвертую сотню добираю.

– А Тутник сколько набрал?

– Сегодня третьего сотника назначил.

– Так это что? Если добавить новиков, что у немцев, то получается полная тысяча?

– Ну да. С мурманами да пришлыми за зиму под твоей рукой более двух тысяч будет.

– Ни хрена себе! Что мне делать с такой армией?

– Кто намедни у сердобольского воеводы про серебряные рудники выспрашивал? – лукаво спросил Нерль.

– Чем воинов кормить? Это ж надо войну затевать да Европу до Франции ограбить!

– Про Францию ничего не знаю. По слухам, в Денсгольме запасы большие, они каждый год корабельщикам рожь продают.

– Крепость еще взять надо.

– С тысячей и твоей хитростью? Да запросто!

– Вот что, ты с Антанасом не спорь, лучники нам очень нужны. Свою дружину добери до шестисот, и хватит.

– Как хватит! В Денсгольме пятьсот воинов, да здесь было четыре сотни! А ты мне только шестьсот даешь!

– Свеи блокировали Сердоболь с двух сторон, а тебе следует опасаться нападения только по выборгской дороге.

– Вдруг с севера придут?

– Говорил уже, по весне заложи крепость на берегу Сайменского озера. Отрежешь врагу последний путь.

– Тогда уж Выборг возьми, все земли одной крепостью защитишь.

Здесь Нерль абсолютно прав, Выборг никак не обойти. Сайменские озера и болота защищают лучше любых укреплений. Речной путь позволяет плавать на север, на восток вообще дороги нет, если только через трясину по пояс в иле. Хороша идея захватить эту крепость, да без пушек и думать нечего. Даже в таком варианте тысячу у стен положишь. Оно ему надо – затевать игрульки в Наполеона? Вот Денсгольм совсем другое дело. Локальный микроклимат позволяет заниматься земледелием с хорошими урожаями. Пшеница не растет, то не беда, он белого хлеба с булками не видел до учебы в Кириллове, и ничего, здоровье на зависть многим. С лучниками Антанас Тутник абсолютно прав: первые плавания показали чрезвычайную агрессивность всех встречных-поперечных. В то же время тактика боев по своей примитивности уступала даже древним финикийцам. Всего-то залп из арбалетов и абордаж, в котором побеждает количество человек. В одночасье не сделать и простейших баллист или катапульт, не говоря о пушках. К тому же артиллерия имеет одно паскудное свойство, не стреляет без орудийного расчета, а пушкарей даже в двадцать первом веке готовят не менее года.

Наконец настал день вручения титульных грамот. Зал для пиршеств оказался переполнен гостями, где вместе с волнующимися баронами собралась внушительная толпа карельских старост. Теснотища – не продохнуть! Но более удобного места в крепости просто не было. Во избежание никчемных обид, кандидатов заранее предупредили, что очередность церемонии будет проводиться согласно с русским алфавитом, а не по заслугам или старшинству.

– Барон Дитрих фон Гренинг! – громко выкрикнул Нил. – Прошу подойти к правителю!

Бледный от волнения тевтонец вытянулся как струна и четким шагом подошел к Норманну. Затем приветствовал поклоном головы и опустился на правое колено.

– Данной мне Богом властью жалую тебя баронским титулом, а также землями с правом наследования…

Перечисляя холмы, луга и реки, Норманн ощущал сюрреализм происходящего действа. Кто он? Да никто! Самозванец, свалившийся на головы этих людей из совсем иного, сытого и беззаботного мира, где основной проблемой являлись деньги, чтобы их потратить на очередную ненужность. Здесь боролись за выживание, подозревая в каждом незнакомце потенциального врага. Что касается открытого грабежа и разбоя, так вся разница лишь в том, что в «цивилизованном мире» грабят с вежливыми улыбками по прогрессивной шкале.

– В знак своей любви жалую тебе золотую цепь, как символ баронского титула.

Норманн сначала поднял регалию над головой для всеобщего обозрения и под дружный восхищенный вздох повесил ее на шею фон Гренинга.

– Как признание твоей воинской доблести жалую тебе меч.

И поднял оружие над головой; украшенная китайским стеклом рукоять брызнула разноцветными искрами. Зал восторженно выкрикнул:

– Славься! Славься! Славься!

Барон Дитрих фон Гренинг заплакал, поцеловал лезвие меча, затем поклонился по русскому обычаю и, гордо вышагивая, вернулся на свое место.

Процедура вручения титульных грамот значительно затянулась по причине эмоциональной перенасыщенности. Антанас Тутник плакал как ребенок, обещая отслужить верой и правдой. Захар Дидык с силой обнял и расцеловал. Нерль поклялся разорвать врагов голыми руками. А Шушун долго стоял на коленях, доказывая свое низкое происхождение и невозможность принять столь высокий титул. Наконец торжественное вручение закончилось, девять новоиспеченных баронов в окружении жен и детей направились за самозваным правителем к накрытым столам. Норманн произнес длинный тост, в котором постарался красочно описать заслуги каждого из получивших титульную грамоту, после чего началось чествование виновников торжества. Что интересно, когда заснеженный двор заискрился под яркой луной и настала пора расходиться, то пьяных вообще не оказалось. В двадцать первом веке каждый человек проводит свободное время лежа у телевизора, а собираются компанией, чтобы выпить. Здесь же на первом месте стояло общение и развлечения. Тот же хоровод водили в различных вариантах от невинных поцелуев до ловли выбранной «жертвы».

– Слышь, боярин, – к Норманну подсел Шушун, – ты в Новгороде молодежь порадовал забавным инструментом.

– Понял твою мысль, да новый сделаю нескоро. Сперва лес высушить надо, лесорубы принялись за дело совсем недавно.

– Зачем тебе сухое дерево? Скоморошьи балаболки всяк сделает. Ты железную струну вытяни, она звонче крученых кишок.

– Здесь волочильный станок только под кольчугу.

– Да нет, незачем спешить – гонец был, дружина на подходе.

– В Сердоболь сообщили?

– То Нерля спрашивай, я здесь гость. Может, и меня возьмешь?

– Корабельщики – вот твоя забота. Нам по весне в Персию идти большим караваном.

– Не заботься, у тебя в Рыбреке две сотни готовы.

– Ох, Шушун, Шушун, Рыбрека теперь твоя вотчина. А на двадцать ганзейских карфи твои две сотни, что пыль на дороге.

– Я еще десяток ушкуев подготовлю, а то и больше. Товара для персов у тебя много.

– Что ты приготовил?

– Это ты приготовил. Полон повезем, рабы в тех краях вчетверо дороже.

– Пустое, где ты его наберешь?