— Да… как ты смеешь!..

Высокий красавец, сверкнув белозубой улыбкой, шагнул ему навстречу. Придворный, отступив на несколько шагов, озирался по сторонам в поисках помощи. Вдруг он заметил Акитаду и Сэймэя, выбежавших на веранду.

— Что здесь происходит? — спросил Акитада у бывшего разбойника, который теперь служил у него работником в доме.

Высокий красавец повернулся к нему.

— А-а, это вы, хозяин? — Улыбаясь, он помахал им рукой. — Да вот, столкнулись мы тут на повороте — я сильно торопился, а он, как выяснилось, не смотрит, куда идет. Я-то извинился, только этот сопляк с чего-то вдруг вздумал кипятиться, обозвал меня гнусными словами, а теперь еще решил помахать своей игрушечной палочкой.

— Кто этот неотесанный дикарь? Ваш слуга? — Незнакомец обратился к Акитаде дрожащим от ярости голосом.

— Да. А вы что же, поранились при столкновении?

— Только чудом не поранился. Я требую, чтобы вы наказали этого человека немедленно и запретили ему впредь приближаться к особам из императорского окружения. Он явно не способен отличить придворного от такого быдла, как он сам.

— Разве он не извинился? — спросил Акитада.

— Что означают ваши слова? Если вы не последуете моему указу, мне придется позвать имперскую стражу.

— Может быть, обсудим этот вопрос несколько позже? Кстати, меня зовут Акитада Сугавара. Позвольте и мне узнать ваше имя.

Щуплый коротышка вытянулся и, важно задрав голову, отчеканил:

— Окура Ёсифуро. Секретарь отдела чинов и званий, министерство церемониала. Младшая седьмая степень, низший разряд. Я пришел сюда на беседу с министром и не могу тратить время на мелких чиновников.

Густые брови Акитады удивленно приподнялись. На его худом, аристократическом, обычно доброжелательном лице появилось высокомерное выражение.

— В таком случае вы, возможно, пожелаете обсудить этот вопрос с государственным советником Фудзиварой Мотосукэ. Он наш с Торой личный друг и, несомненно, поручится за нас.

Лицо кичливого сановника заметно побледнело.

— Разумеется, я и не мечтал побеспокоить особу такого ранга, как государственный советник, — торопливо проговорил он. — Возможно, я действительно слишком спешил. И потом, этот молодой человек, как вы совершенно справедливо напомнили мне, извинился. Людям высокого положения надлежит с пониманием относиться к чувствам простолюдинов. Как, вы сказали, ваше имя? Сугавара? Рад познакомиться и надеюсь, мы еще встретимся. — Отвесив вежливый поклон, он повернулся и зашагал прочь так быстро, что лакированная шапка съехала ему на одно ухо.

Тора, открыв рот, чуть не расхохотался ему вслед, но Акитада, предупредительно кашлянув, жестом пригласил его войти.

— Ну что ж, по-моему, вы показали ему, кто здесь главнее! — усмехнулся Тора, задвигая за собой дверь.

— Лучше скажи, что на тебя нашло? С чего это ты вздумал затевать свару с сановником? — вскричал Сэймэй. — Когда-нибудь ты навлечешь неприятности на голову своего господина!

— Так, по-вашему, лучше бы он ударил меня? — вскипел Тора.

— Ну и ударил бы, ничего страшного. — Сэймэй укоризненно покачал пальцем. — Тебе следовало уступить. И нечего было напускать на себя спесь и важничать. Запомни: самая крупная капля росы всегда скатывается с листа первой.

— Так что там за срочность? — осведомился Акитада.

— Ах да! — Тора достал из-за пазухи сложенный лист бумаги и протянул его хозяину. — Это письмо от профессора Хираты. Его принес мальчишка, как раз когда в ваш дом явились плотники, чтобы приступить к переделке южной веранды. Вид у этих оборванцев очень подозрительный, так что я, пожалуй, поскорее пойду.

Акитада развернул письмо и, прочитав его, сказал:

— Хорошо, теперь можешь идти. Конечно, небеса не допустят, чтобы эти твои оборванцы причинили вред любимой веранде моей матери, но тебе лучше все-таки вернуться.

Когда Тора ушел, Акитада сказал Сэймэю:

— Я приглашен на ужин. Конечно, мне уже давно следовало навестить их, только… — Договорить фразу ему, как всегда, помешали угрызения совести.

— Очень добрый человек этот профессор, — кивнул Сэймэй. — Помню времена, когда вы жили у него. А как молодая госпожа? Должно быть, уже совсем повзрослела?

— Да, — задумчиво проговорил Акитада. — Тамако теперь, должно быть, года двадцать два. Я не виделся с ней с тех пор, как после смерти отца снова переехал в наш дом. — Мать Акитады категорически не одобряла его связей с семьей Хирата, однако его нежелание видеться с Тамако было вызвано не снобизмом госпожи Сугавара, а совсем другой причиной. Прошло слишком много времени, и он боялся, что теперь им уже нечего сказать друг другу. — Профессор пишет, что ему нужен мой совет, — сообщил он Сэймэю. — По-моему, он чем-то обеспокоен, но надеюсь, ничего страшного не случилось. — И, вздохнув, он прибавил: — Ну ладно, дружище Сэймэй, давай-ка вернемся к работе!

Двумя часами позже Акитада тщательно просушил тушь на последнем листке комментария к юридическим лабиринтам судебного дела и объявил:

— Если не считать высокого положения противостоящих сторон, то дело в общем-то простое. Могу я считать, что мы разделались со всеми назначенными к пересмотру делами?

— Да. Осталось еще двадцать папок, но это все несложные вопросы.

— В таком случае, Сэймэй, вечер у нас сегодня начнется пораньше. Пойдем-ка домой!

Солнце уже клонилось к закату, потихоньку заваливаясь за глянцевые зеленые крыши казенных зданий, когда Акитада, направляющийся к дому Хираты, шел по улице Нидзе мимо ворот с красными колоннами, за которыми начинался императорский внутренний город. Щурясь от яркого света, он то и дело уворачивался от потока мелких чиновников и писцов, закончивших рабочий день и теперь спешивших по домам.

От этих самых ворот, носивших название Сузакумон, начиналась улица Сузаку, тянувшаяся до громадных двухэтажных ворот Расёмон — южного въезда в столицу. На всем своем протяжении широченная улица Сузаку, разделенная посередине водным каналом, была обсажена ивовыми деревьями. По этой главной артерии города весь день в обоих направлениях двигалось огромное количество людей, местных жителей и приезжих, знати и простолюдинов, пеших, конных и в повозках, запряженных быками. Акитада считал эту улицу самой красивой на всем белом свете.

На западной стороне за матово-зеленым занавесом молоденькой весенней листвы прятались жилые кварталы. Отсюда весь район выглядел как огромный роскошный парк, но Акитада хорошо знал, что там на самом деле. Северо-западная и восточная части города были застроены дворцами, особняками и богатыми усадьбами, в которых обитала знать — высокопоставленные чиновники, придворные, члены императорского клана, между тем как в двух северных третях города жили беднота и люди среднего достатка. Здесь же располагались рынки и кварталы увеселительных заведений. В последнее время по какой-то непонятной причине люди начали покидать западную часть города и переезжать в восточную половину или в предместья.