— Ты же не дежуришь, — спустя несколько мгновенийпроизнес Дмитрий.

— Нет, но мне нужно поговорить с тобой.

Я узнала голос. Альберта, командир академических стражей.

— Разговор займет не больше минуты. Нужно переставитьдежурства, пока ты будешь на судебном разбирательстве.

— Я уже прикидывал, — сказал он со странныминотками смущения в голосе. — Это приведет к перегруженности остальных…сейчас не самый подходящий момент.

— Да, ну… у королевы свое расписание. — ГолосАльберты звучал разочарованно; я силилась понять, что происходит. —Селеста подежурит за тебя, и они с Эмилем поделят между собой твоитренировочные занятия.

Тренировочные занятия? Дмитрий не будет проводить тренировкина следующей неделе, потому что… Ах! Ну конечно, поняла я. Полевые испытания.Завтра начинается шестинедельная практика для нас, новичков. Никаких уроков.Днем и ночью мы будем защищать мороев, а взрослые стражи должны тестироватьнас.

— Они не возражают против дополнительнойнагрузки, — продолжала Альберта, — но не смог бы ты подежурить доотъезда несколько смен за них?

— Конечно, — бросил он все еще как-то натянуто.

— Спасибо. Думаю, тогда все в порядке. — Онавздохнула. — Хотелось бы знать, сколько времени продлится разбирательство.Не хочу слишком долго отсутствовать. Ты думал, на этом с Дашковым будетпокончено, но я слышала, королева не склонна держать в тюрьме королевских особ.

Я окаменела. Мороз побежал по коже — мороз, не имеющийникакого отношения к зимнему дню. Дашков?

— Уверен, все сделают правильно, — сказал Дмитрий.

И тут до меня дошло, почему он говорит так скупо — ихразговор не предназначался для моих ушей.

— Надеюсь. И еще надеюсь, поездка займет всегонесколько дней, как они и говорили. Слушай, здесь так зябко. Заглянем наминутку в офис, посмотрим расписание?

— Конечно, — ответил он. — Я только кое-чтозакончу сначала.

— Хорошо. Жду тебя.

Стало тихо; видимо, Альберта ушла. Вскоре из-за углапоказался Дмитрий и остановился перед кустарником. Я вылезла оттуда. Одноговзгляда на его лицо было достаточно, чтобы предсказать дальнейший разговор.

— Роза…

— Дашков? — прошипела я как можно тише. — Тотсамый Виктор Дашков?

Он не стал отрицать.

— Да. Виктор Дашков.

— Вы говорили о… Вы имели в виду… — Я настолькоиспугалась, что утратила дар речи и никак не могла собраться с мыслями. —Я думала, он давно под арестом! А получается, даже судебного разбирательстваеще не было?

— Да.

Мне трудно было поверить. Виктор Дашков. Он преследовалЛиссу, пытал ее морально и физически, хотел подчинить себе. Каждый морой можетиспользовать магию в одной из четырех стихий: земля, воздух, вода или огонь.Лисса, однако, оказалась способна работать с пятой стихией под названием дух, окоторой никто и не знал. Она могла исцелить что угодно… даже оживить мертвого.Именно так возникла наша необычная связь с ней. Я — «поцелованная тьмой». Вавтомобильной аварии погибли ее родители, брат и я, она вернула меня к жизни,что и связало нас навечно, поэтому я могу воспринимать ее мысли и чувства.

Виктор узнал, что она может исцелять, и захотел запереть еев четырех стенах, использовать в качестве личного «Фонтана молодости».[1] Он, не колеблясь, убивал всех, кто вставал на его пути, —или, как в случае с Дмитрием и мной, использовал более изобретательные способы,желая остановить противников. За свои семнадцать лет я успела нажить немаловрагов, но единственный, кого я ненавидела так сильно, был Виктор Дашков — покрайней мере, среди живых.

На лице Дмитрия возникло хорошо известное мне выражение. Онопоявлялось, когда он думал, что я готова врезать кому-нибудь.

— Он и сидит под замком… но суд еще не состоялся.Процессуальные действия иногда занимают много времени.

— А теперь будет суд? И ты на него поедешь?

Пытаясь успокоиться, я говорила сквозь стиснутые зубы, но,подозреваю, по-прежнему сохраняла кровожадное выражение лица.

— На следующей неделе. Я и несколько других стражейдолжны дать показания относительно произошедшего с тобой и Лиссой той ночью.

При упоминании о событиях четырехмесячной давности на еголице появилось хорошо знакомое мне выражение — серьезности и яростного желаниязащитить тех, о ком он тревожится и кто подвергается опасности.

— Назови меня сумасшедшей за такой вопрос, если хочешь,но… ммм… мы с Лиссой поедем с тобой?

Я уже догадывалась, каков будет ответ, и это меня нерадовало.

— Нет.

— Нет?

— Нет.

Я уперла руки в боки.

— Послушай, разве мы не должны присутствовать там, гдебудут говорить о нас?

Дмитрий, вжившись в роль строгого инструктора, покачалголовой.

— Королева и некоторые стражи считают, что будет лучше,если вы не поедете. Доказательств достаточно, и, кроме того, преступник илинет, он — представитель одной из самых влиятельных королевских семей. Те, комуизвестно об этом разбирательстве, хотят, чтобы все прошло тихо.

— Значит, вы решили, что если мы там появимся, торазболтаем всей округе об этом?! — воскликнула я. — Брось, товарищ!Ты что, правда так думаешь? Мы хотим одного — чтобы Виктор оказался зарешеткой. Навсегда. А может, и еще на дольше. И если есть хотя бы крошечныйшанс, что он выйдет на свободу, вы должны позволить нам поехать.

После того как Виктора схватили и посадили в тюрьму, ярешила, что на этом все закончилось. Думала, он так и сгниет там. Мне и вголову не приходило — хотя должно бы, — что потребуется еще какое-тосудебное разбирательство. Его преступления казались очевидными. Но хотяморойское правительство существует и действует в полной тайне от человеческого,между ними много общего, к примеру, надлежащая правовая процедура и томуподобное.

— Не я принимаю решения, — ответил Дмитрий.

— Однако ты имеешь влияние. Можешь высказаться в нашупользу, в особенности если… — Мой гнев слегка потускнел, сменившисьвнезапным, острым ощущением страха. Мне даже с трудом дались следующиеслова. — В особенности если существует шанс, что его выпустят. Онсуществует? Королева освободит его?

— Не знаю. Нет никаких разговоров о том, что собираютсясделать она и другие высокопоставленные представители королевских семей.