о твоей заднеприводности принято молчать, — не моргнув глазом, отбил укол Кейд. Слишком долго он варится в этом болоте, чтобы такие мелкие засранцы могли его задеть.

— Так ты дочка Кея? — неприязненно протянул Хосе и безоружно поднял ладони вверх. — Дискульпаме, сеньоре, — он отступил назад, и другие посетители бара тоже начали понемногу терять интерес к ситуации, зашептавшись и застучав бокалами.

— Забирай свою малявку, — буркнул Годзилла, позволяя Кейду протиснуться к ней ближе. — Только чтобы больше я её здесь не видел!

— На выход, — шепнул он ей, едва оказавшись в зоне приватной слышимости. — И, мать твою, выключи телефон! — не удержавшись от раздражения, пихнул её в плечо в направлении двери. Сьюзен долго упрашивать не пришлось — так быстро она свои трансляции ещё не заканчивала.

***

Сью вываливалась из бара в тёмный проулок на дрожащих ногах. Вдохнув глоток ночного воздуха, она наконец-то вырвалась из сжимавших тело ледяных лап страха и с запозданием осознала произошедшее. Чёрт возьми, её только что чуть не изнасиловали какие-то отморозки! Второй вдох закончился истеричным всхлипом, и Сьюзен согнулась пополам, уставившись на грязный зассанный асфальт. В висках гудело.

— Совсем ебанутая, да? — пофигистично прокомментировал её рваные вдохи Кейд и устало прислонился к кирпичной стене бара. — Вали отсюда, пока кости целы.

Достав из кармана затрапезных чёрных джинсов пачку сигарет, он вытащил одну зубами и прикурил. Собой он был чертовски доволен: сейчас можно будет вернуться и продолжить играть, отрабатывая честную миску ужина от Мэй. Если он снова переварит её стряпню, будет чудо.

Сьюзен на секунду зажмурилась, а затем выпрямилась, безуспешно пытаясь поймать его взгляд. В полумраке спасителя видно было совсем плохо, но она ещё в баре нашла в этом помятом морщинистом лице след картинки из детства.

— А ведь я тебя знаю, — она вопросительно подняла смольную бровь, и Кею пришлось-таки на неё посмотреть с долей скептичного интереса. — Кей? Кейд Харрис. Больше известный, как Анархист.

Старая кличка бомбанула по ушам, вызывав у Кея отзвук тошноты. Затянувшись поглубже, чтобы дымом отравились сами лёгкие, он сжал сигарету так крепко, словно собирался откусить. Где-то на затылке вздыбились в протесте седые волосинки, а шрам над бровью запекло. Запекло каждую татуировку на теле, и Кей раздражённо сплюнул горькую слюну на землю.

— Мелковата ты, чтобы такое знать, — пробасил он, разглядывая девчонку с возрастающим сомнением. Встрёпанные тёмные прямые волосюшки до худых плеч, плоская как доска, рост — разве что в пупок ему дышать. Глаза наивные, блёкло-голубые, жирно накрашенные. По-модному густые брови и острый чересчур длинный нос. Высокие скулы с парой родинок. Она стояла в свете фонаря, и видно её было хорошо. Кей же уже много лет предпочитал только тень.

— Группа «Сыны хаоса», основанная на дебильном шоу для начинающих звёзд эстрады, — усмехнувшись, отрапортовала Сью. Ей понравилось, что с его лица от одного упоминания слетела вся похуистичность. — Я может и мелковата для такого дерьма, но мои предки балдели и клеили твои плакаты в полный рост. Честно говоря, мама до сих пор уверена, что её кумир отбросил копыта. А ты вот, живой. Относительно, конечно.

Как-то не связалось у неё понятие «живой» с этой тёмной фигурой у стены и пустыми серыми глазами. Живым был смазливый парень с обложки журналов и рок-кумир, а этот угрюмый хрен с короткой бородкой недалеко ушёл от того же Годзиллы.

— Знаешь, что, — в нарастающей злости Кейд отбросил себе под ноги сигарету и раздавил окурок тяжёлым шипастым ботинком. — А не заткнуть бы тебе хлебало, соплячка, и не говорить то, о чём понятия не имеешь? Подрасти или подкачайся, прежде чем заходить в такие места и кривляться на камеру. Всего плохого, — отлипнув от стены, он твёрдо собрался вернуться в бар. Потому что жжение в татуировках уже переходило на внутренности, а на запретной для воспоминаний территории затрясся чугунный ящик с пометкой «никогда не вскрывать».

— Постой! — пискнула Сью, в панике оглянувшись. В еле подсвеченном фонарём проулке больше не было ни души, но в любой момент могли выглянуть дегенераты вроде Хосе. До неё с опозданием дошло, что даже идти в неблагополучный район одной было самоубийством. — А я куда? Может, подождёшь со мной такси? Пожалуйста, — она спешно затыкала пальцами по так и не выпущенному из руки смартфону, набирая в приложении адрес бара.

— Я тебе не личная охрана. Как сюда припёрлась, так и обратно к розовым пони дочапаешь, — Кей уже упёр ладонь в дверь, намереваясь толкнуть её и войти внутрь. И только высокий ехидный голосок заставил сжать руку в кулак от набиравшей обороты злости:

— Как же так, папуля? — нараспев протянула Сью, силясь не заржать. Ну, в отцы он может ей и годился, только если бы зачал её, будучи подростком. Сиреневая курточка скидывала с неё пару лет, это факт. — Ты для всех меня дочкой назвал! Так что если мою пришибленную кирпичом тушку найдут тут утром, первым делом пойдут спрашивать у тебя!

Кейд тихо зашипел, но клокочущую в венах злобу сдержать не получилось. Развернувшись к ней и рывком преодолев разделявшие их несколько шагов, он сжал кулаки крепче и рявкнул:

— Слушай, ты! Не знаю, с какого неба на меня свалилась, но ты нахуй ни разу не моя проблема! Скажи спасибо, что тебя сейчас не пускают по кругу в подвале, заткни уже свой тупой ебальник и пиздуй! На хуй! — жестом указав направление, он выдохнул остатки воздуха после своей тирады и сам удивился своему бешенству. А ещё — тому, что у него по-прежнему богатый диапазон для скрима. Даже сигареты не убили в нём это. Даже годы на помойке для забытых звёзд.

— Ого, — невозмутимо хлопнула глазами Сьюзен. Страшно ей не было ни капли, ведь раз помог выбраться из бара, то точно не собирается причинить вред. Но вид у Кея был грозный: на светлой шее билась вздувшаяся венка, в упавшем на него свете наконец получилось разобрать татуировку. Всё та же, что с плакатов — широко распахнувшая крылья чёрная птица, перья которой уходят на выбритую волосистую часть головы. — А папуля может, однако. Мерси, сильвупле, — сделала она шутливый риверанс. — Ну или типа спасибо. Кстати, вряд ли я бы могла быть твоей дочкой. Уж не школьница. Конечно, «Первую звезду» смотрела только в записи, с родителями. Но ты был хорош даже в семнадцать.

Она вздохнула, вспоминая те вечера в их уютном доме. Когда вся семья собиралась у телевизора, мама врубала очередной в сотый раз пересмотренный выпуск любимого шоу. Суть его была до наивности тупа: со всей страны набирали молодых талантов буквально с улиц, поселяли их в одном