Пациент был на грани бреда. Он крутил головой и что-то бормотал. Задрав на нем рубашку, Элим был вынужден немедленно пересмотреть диагноз. Пространство от паха до груди покрывала сыпь.

Симптомы указывали на брюшной тиф. И эта болезнь была частой гостьей в регионе, ее вызывала бактерия Salmonella typhi, которая размножалась в стоячих водоемах. Тиф тоже не трагедия. Он хорошо лечился фторхинолонами, единственными оставшимися в больнице антибиотиками.

Надежда Элима на благополучный исход рассеялась, когда больной разлепил веки. На доктора уставились желтушные глаза. Скопившаяся в уголке левого глаза кровь медленно стекала по щеке мужчины.

– Всем выйти! – приказал Элим, замахав руками на медсестер.

– Что с ним? – поинтересовался приятель пациента.

– Освободите помещение.

Медсестры немедленно вышли, но молодой человек и не подумал подчиниться.

– Я его не оставлю.

– Придется.

– Ни за что.

Элим внимательно посмотрел на юношу. Что-то тут не так – видеокамера, гонор, приезд с непонятной целью…

– Как вас зовут?

– Лукас Тернер.

– Зачем вы сюда приехали, мистер Тернер?

– Он заболел…

– Нет, что вы делаете в Кении? И здесь, в Мандере?

– Раскручиваем бизнес.

– Что-что?

– «Кузницу городов» – краудфандинг для городских властей, – заученно объяснил Лукас.

Элим покачал головой. Что за чушь он несет?

– Вы установили, что случилось? – спросил Лукас.

– Возможно. Вам следует покинуть помещение.

– Нет уж.

– Послушайте, у вашего друга крайне опасное заболевание. Вероятно, заразное. Вы очень рискуете.

– Что с ним?

– Я не…

– Но вы же что-то подозреваете? – перебил его Лукас.

Элим оглянулся, проверяя, все ли медсестры вышли.

– Марбург, – тихо произнес он. А когда Лукас никак не отреагировал, добавил: – Подозрение на Эболу.

Потное лицо Лукаса мгновенно побледнело, отчего стало совсем белым на фоне спутанных темных волос. Он глянул на распростертого друга и попятился из комнаты.

Элим подошел к столу и сказал:

– Я вызову помощь. Сделаю для вас все возможное, сэр.

Доктор стащил перчатки, швырнул их в мусорный бак и достал смартфон. Сделав снимок сыпи, попросил больного открыть глаза, щелкнул еще раз и отправил фотографии в Министерство здравоохранения Кении.

За дверями он проинструктировал медсестер, чтобы те никого, кроме него, в палату не впускали. Через некоторое время доктор вернулся в защитной накидке, маске, бахилах и очках. Он также принес с собой единственное имевшееся у него и подходящее к случаю снаряжение.

Элим выставил на узкий деревянный столик три пластмассовых ведра. На каждом коричневой клейкой лентой была закреплена бумажка с краткой надписью – «рвота», «кал», «моча». Ввиду состояния пациента отделить одно от другого представлялось затруднительным, однако такие действия предписывал стандартный протокол на случай Эболы и сходных заболеваний. Элим не собирался отступать от протокола. Несмотря на нехватку лекарств и персонала, африканский доктор считал своим долгом обеспечить пациенту лучший уход.

Он протянул белому мужчине стаканчик с таблетками – антибиотиками для предотвращения вторичной инфекции – и бутылку с наклейкой «ПРР» – пероральный регидрационный раствор.

– Примите это, пожалуйста.

Нетвердой рукой мужчина опрокинул стаканчик с таблетками в рот и сделал глоток из бутылки, скривившись от неприятного вкуса.

– Я знаю. Вкус противный, но иначе нельзя. Вам требуется восполнить потерю жидкости.

В среднем от Эболы умирала половина заразившихся. Даже когда организм побеждал инфекцию, понос во время острой фазы нередко приводил к смерти от обезвоживания.

– Я скоро вернусь, – сказал Элим.

Выйдя за дверь, Элим снял комплект СИЗ – средств индивидуальной защиты. Запасов СИЗ не хватало, чтобы обеспечить безопасность всех работников больницы, ухаживающих за пациентом. Они отчаянно нуждались в пополнении снаряжения и подкреплениях. А пока что больного следовало изолировать, а Лукаса поместить в карантин, пока не станет ясно, инфицирован он или нет.

Врач обдумывал план действий, когда его опять окликнула медсестра.

Он бросился в комнату, служившую приемным отделением, где обнаружил еще одного высокого белого мужчину, привалившегося к дверному косяку. Этот был заметно старше двух других, но, как и первый пациент, был бледен, потел и вонял поносом и рвотой.

– Прибыл с остальными? – спросил Элим.

– Не знаю, – прошептала сестра. – Его прислали прямо из аэропорта.

– Сэр, закатайте, пожалуйста, рубашку.

Высокий поднял полу, открыв взору обширную сыпь.

Элим сделал еще один снимок и отправил его в Министерство здравоохранения. А сестре сказал:

– Проводите его во второй смотровой кабинет. Не прикасайтесь к нему. Не подходите близко. Не задерживайтесь в помещении. И никого не впускайте.

Доктор набрал номер Центра чрезвычайных ситуаций при Министерстве здравоохранения Кении. Когда ему ответили, доктор сказал:

– Я звоню из лечебно-диагностического центра Мандеры. У нас серьезная проблема.

Его избили. Это было первое, о чем он подумал, когда очнулся. Ноги болели; он прикоснулся к пульсирующей шишке на левой стороне черепа – и тут же отдернул руку.

Односпальная кровать, на которой лежал очнувшийся, была застелена. Просвечивающее сквозь тонкие занавески утреннее солнце слепило глаза, высекая новые искры боли в отяжелевшей голове.

Он прикрыл глаза и отвернулся.

Через несколько секунд попробовал снова открыть их. На тумбочке стояла серебристая лампа и лежал небольшой блокнот. Шапка гласила: «Отель „Конкорд“. Берлин».

Попытки вспомнить, как он сюда заселился, не увенчались успехом. Хуже того – он даже не знал, какой сегодня день. Или как попал в Берлин. Не помнил собственного имени.

Встав, он доковылял до туалетной комнаты. Ребра отзывались болью на каждый шаг. Мужчина вытащил синюю рубашку на пуговицах из брюк цвета хаки. Левый бок – сплошной кровоподтек, черный в середине, синий ближе к краям, красный на периферии.

Он посмотрел на себя в зеркало. Лицо физически крепкого, тренированного человека, высокие скулы. Густые светлые волосы до бровей, кончики слегка завиваются в кольца. Легкий загар, но судя по оттенку кожи и гладким ладоням, работал он в закрытых помещениях, в какой-нибудь конторе. Потрогал шишку на голове – большая, однако кожа не лопнула.