Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, не знаю… Эвакуировать в США пациента с неопознанным инфекционным заболеванием? Стоит этой новости просочиться, пресса всех до смерти перепугает.
– Эвакуация может спасти парню жизнь. Тем же самолетом мы доставим взятые у инфицированных кровь, слюну и пробы тканей. Проанализируем их в нашей специальной лаборатории четвертого уровня. В таком случае образцы и анализы не попадут в Найроби, инфекция не произведет в Кении панику, огласка им тоже ни к чему. Мы не только спасем жизнь больного, но и гораздо быстрее разберемся, с чем имеем дело.
Эллиот покивал головой и с шумом выдохнул воздух.
– Сначала надо получить разрешение директора. Если что-то пойдет не по плану, это ему придется разгребать навоз и общаться с прессой. С моей, конечно, помощью.
– Спасибо.
– А как насчет второго американца?
– С ним дело хуже. Он прибыл в Мандеру уже в критическом состоянии, я против его эвакуации в США: полет займет восемнадцать часов, а то и больше, он может скончаться по дороге. Этому пациенту остается надеяться, что организм сам справится с инфекцией. Я захвачу с собой ZMapp.
ZMapp – единственное известное лекарство от Эболы. Оно помогло вылечить нескольких медиков, подхвативших заразу в 2014 году, но его клинические испытания на людях пока не проводились. О побочных эффектах никто ничего не знал.
Эллиот кивнул.
– Если хочешь, я возьму у членов его семьи письменное разрешение на использование препарата.
– Да-да, пациент может оказаться в таком состоянии, что не сможет дать его сам.
– Родственников я разыщу. – Эллиот бросил взгляд на разбросанные по столу бумаги. – Команду себе набрала?
– Почти. Готов к совещанию?
– К таким вещам, сколько кофе ни пей, невозможно подготовиться.
Шагая по мраморному полу фойе, Десмонд догадался, почему на него смотрели полицейские. Он первым посмотрел на них. Природный инстинкт подсказывает человеку ответить взглядом на пристальный взгляд, и у блюстителей порядка это свойство, должно быть, развито особенно остро. Люди в полицейской форме чуют преступников и угрозу буквально кожей.
Седоволосая женщина оказалась довольно немощной, она шла по фойе медленно, с одышкой. Десмонд отвел взгляд от полицейских, сделал шаг в сторону и бодро обогнал старушку. Она направлялась в другую сторону от вращающегося стеклянного турникета – к обычной двери с серебристой полосой поперек. Посыльный за стойкой что-то искал на доске с ключами, не обращая внимания на приближающегося посетителя.
Десмонд распахнул дверь и, окунувшись в холодный ноябрьский воздух, пропустил старуху вперед.
– Vielen Dank[6], – прошамкала та, проходя мимо.
Десмонд открыл перед женщиной дверцу такси, а сам сел в следующую машину.
Полицейские все еще находились в отеле, но радиообмен на канале охраны вдруг взорвался лихорадочной активностью: в любую минуту кого-нибудь могли послать на поиски Герхарда. Вместо одного охранника они обнаружат целых четыре недвижных тела, одно из которых уже никогда не пошевелится.
Водитель такси спросил по-немецки, куда ехать, из чего Десмонд сделал вывод, что в отель редко заглядывали иностранные туристы и бизнесмены и обслуживал он в основном немцев. Еще одна подсказка, еще одна частица мозаики, позволяющая установить, кто он и что делал в Берлине.
Десмонд чуть не ответил «Bahnhof» – «На вокзал», однако вовремя прикусил язык. Когда обнаружат избитых полицейских и мертвеца, объявят общегородскую облаву. Охрану вокзалов и аэропортов – а возможно, автострад и речных маршрутов тоже, – резко усилят.
Надо все обдумать, разузнать побольше о том, что с ним случилось. Ответ, вероятно, следовало искать здесь же, в Берлине.
Десмонд по-немецки попросил водителя просто ехать прямо.
Машина не сдвинулась с места. Таксист с недовольным видом посмотрел на пассажира в зеркало заднего вида. «Нужен адрес», – сказал он по-английски.
– Пожалуйста, поезжайте. Я с подругой поругался, мне нужно немного проветриться. Хочу осмотреть город.
Водитель включил счетчик и отъехал от отеля. Десмонд с облегчением вздохнул.
Следующий вопрос: куда теперь? Главное, не болтаться на улицах. У приехавших с проверкой блюстителей порядка явно не было описания его примет, иначе полицейские в фойе его сразу бы опознали. Очевидно, охранник не соврал – кто-то действительно сделал анонимный звонок насчет шума в номере. Но кто? А может быть, искали Гюнтера Торне? Если его гибель наделала много шума, полицию мог вызвать обитатель соседнего номера.
В машине память Десмонда выдала картинку-воспоминание: он идет через какой-то склад, звуки шагов на бетонном полу отзываются эхом. Высоко над головой – металлические фермы, проходы уставлены квадратными кабинками, обмотанными молочно-белым пластиком. До ушей доносится тихое, регулярное попискивание электрокардиографов. В отдельных кабинках стоят больничные кровати. У постелей пациентов различного цвета кожи, разного пола и возраста висят пластиковые мешочки с прозрачной жидкостью. Как эти люди оказались в странной, наскоро оборудованной больнице?
Кабинки проверяют сотрудники в защитной одежде. В проходе стоит каталка, доверху нагруженная трупами в черных мешках. Двое работников выносят из ячейки очередной мешок с телом и бросают его на верх кучи.
На Десмонде такой же защитный костюм. В нем жарко. Ощущение замкнутого пространства вызывает отвращение, он с нетерпением ждет, когда костюм можно будет снять.
Память поплыла – вот он уже стоит в офисе с окнами из прессованного стекла, из которых открывается вид на ряды закутанных в белый пластик кабинок. В помещении толпятся люди, все стоят к нему спиной, смотрят на огромный экран с картой мира. Главные города отмечены красными точками. Весь экран покрыт кривыми линиями, соединяющими города, – маршрутами авиарейсов. Стоящий рядом светловолосый мужчина со шрамами на лице неторопливо произносит:
– Очень скоро мир станет другим. Не сбейся с пути. Ближайшие несколько дней будут самыми трудными в твоей жизни. Но когда все закончится, мир поймет истину – что мы спасли человеческий род от вырождения.
Воспоминание оборвалось так же внезапно, как появилось. Десмонд по-прежнему сидел в берлинском такси, за окном мелькали городские улицы.
Он остро ощутил, что пора определиться, что предпринять дальше. Нужно побольше разузнать о городе. Он вытащил из кармана бумажку в двадцать евро и просунул ее за пластмассовый барьер безопасности.
– Вы бы не могли рассказать мне немного о Берлине? Я здесь впервые.
Водитель, поколебавшись, заговорил. Пожилой берлинец с гордостью рассказывал о своем городе, который почти тысячу лет играл ключевую роль в европейской истории.