впился зубами в шею, сразу же оторвав клок плоти. Кто-то включил освещение зала — стали видны шокирующие подробности.

Страх. Я оцепенел, хоть и считал себя крепким парнем, не только физически, но и ментально.

Парализовавший всё тело ужас резко схватил всего меня и начал медленно, будто бы демонстративно, сжимать. Ни вдоха, ни выдоха — полное оцепенение.

— … — кажется, кто-то со мной говорит.

Словно пробиваясь сквозь плотную пелену, заставил себя повернуть голову к источнику звука и увидел пятящегося Пешкова, тычущего указательным пальцем куда-то вперёд.

Зрение будто работало как камера с низкой частотой кадров, то есть часть картинки я просто терял, будто просматривая очень чёткий диафильм.

Оцепенение никак не отпускало… А у меня ведь был веский повод взять себя в руки и сбежать, но это, сейчас, было сильнее меня.

«Веский повод» врезался ногами в край подмостков и рухнул на лакированный дощатый настил. Изо рта ненормального зрителя плеснуло кровью и ошмётками плоти. Человеческой.

И это послужило последней каплей. Тут уже омерзение преодолело лёд оцепенения и я был вынужден бороться с рвотным позывом. Комок чего-то кислого и неприятного поехал вверх по пищеводу, но я удержал завтрак при себе и понял, что теперь могу думать — страх никуда не делся, но чуть отпустил.

— Димон! — крикнул из-за моей спины Стас. — Ты чего стоишь?! Беги! А-а-а, сука!

Короткий взгляд через плечо позволил увидеть, что на коллегу напал другой нездоровый зритель. М-м-матерь божья! Да что тут происходит?!

Ненормальный зритель медленно поднялся на ноги, а я, ни на секунду не уверенный, что совершаю правильный поступок, завозился с извлечением сабли из ножен.

Когда сабля оказалась у меня в руке, бежать уже было поздно. Ненормальный пошёл на меня.

Лицо его было окровавлено, но кровь была точно не его. Изо рта его осыпаются лоскуты кожи, которые этот ублюдок продолжал жевать. Сейчас блевану, точно…

Удержался. Во рту появился неприятный привкус. Очень неприятный. Но я так и не решил, что делать — бить человека мечом по голове, прямо на сцене, но взаправду или бежать.

Отступать некуда, кажется, Стас зовёт меня жалобным голосом. Проклятье, да что это за безумие?!

Решаю, что надо брать себя в руки и действовать.

Мысли мелькают словно молнии, заставляя чуть не окочурившийся от былого оцепенения организм действовать.

Замахиваюсь на психически долбанутого зрителя мечом, но тому хоть бы хны — даже не отшатнулся. Зато он вновь пошёл на меня, а я отступил. Вообще ничего не боится, будто откуда-то знает, что я не ударю. Надо бить, иначе тут не выжить.

Вырубить его ударом плашмя? Вариант. Потому что не хочу потом сидеть за превышение чего-то там, или за что сажают в тюрьму.

«Нельзя обосраться». — посетила голову мысль.

Железяка у меня в руках — это красивая бутафория, кусок стального прута, художественно превращённый во внешне похожее на оружие нечто. Надеюсь, не проломлю зрителю череп, а также не сломаю свою единственную защиту.

Да это же зомби!

Мысль озарила меня лишь тогда, когда сабля летела прямо в череп не уклоняющегося зрителя. Хруст, м-м-м, мама не горюй…

Во все стороны брызнуло мозгами и кровью. Железяка в моих руках чуть погнулась, но не сломалась.

Я неловко отступил на шаг и упал на задницу.

Зомби упал вперёд, скорее всего, мёртвый. Кино учит нас, что их надо сильно бить по голове, чтобы разрушить мозг, но я ни в чём не был уверен, поэтому начал отползать назад.

Но не успел я проползти и десятка сантиметров, как что-то ударилось об мой… мою ногу. Да, будем считать, что это была нога. Опустив взгляд в ту область, я увидел серебристого цвета шарик. Это точно не из нашего реквизита, иначе бы я опознал эту штуку.

Не знаю, зачем, но я схватил этот шарик и сунул его в карман брюк.

— Димон, помоги! — воскликнул Стас Пешков, пытающийся отбиться от навалившегося на него зомби.

Я вскочил на ноги и подлетел к борющимся. Взяв зомби за плечи, я скинул его с собрата по сцене, после чего посмотрел на погнутый меч. Этой железякой сейчас даже не ударить…

— Берись за руку! — крикнул я коллеге. — Уходим отсюда!

Но зомби уже встал на ноги и пошёл на меня, протягивая руки для захвата.

Выхода нет.

Замахиваюсь бутафорским мечом и наношу удар, метя в голову. Погнутая железяка попала в цель, но окончательно сломалась о череп зомби, не нанеся достаточно ущерба — зомби взял меня за грудки и попытался вцепиться зубами в моё лицо. Пытаюсь отпрянуть, одновременно нанося колющий удар прямо в раскрытый рот зомби.

М-м-м, мерзость… Металл скрипнул по зубам, а затем я ощутил сопротивление плоти, передаваемое рукоятью меча — это было уже слишком, поэтому я не смог удержать позыв и блеванул струёй рвоты прямо на, вроде бы убитого, зомби.

Резко стало плохо и я почувствовал вкус шавермы с курицей, съеденной утром, по пути в театр.

Хватаю коллегу за руку и тащу его за кулисы.

— Бля… — просипел Пешков. — Димон, он погрыз мне лицо…

Чёрт. Если это зомби, как в кино, то… А если нет? Надо затащить его в безопасное место и оказать первую помощь!

Железную бутафорию, сломанную пополам, я взял с собой — это хоть какое-то оружие.

В коридорах к гримёркам горел свет, но людей и зомби не было. Остальные члены труппы смылись сразу, когда началась эта нездоровая кутерьма, поэтому мы остались здесь одни. Но как зомби пробрался на задник?

— Это же Сёма… — сказал Стас, поднявшийся на ноги и ведомый мной по коридору. — Из осветителей… Значит, если кусают — становишься таким же? Я умру, Дим?

— Мы не знаем наверняка, поэтому давай зайдём в гримёрку, там точно была аптечка, — ответил я, стараясь сохранять спокойствие.

Дверь гримёрки была заперта. Я постучал, но в ответ тишина.

— Какого чёрта? — спросил я. — Там кто-то есть?

Даже если там кто-то есть, они напуганы и молчат. Ясно.

— В туалете дверь не закрывается… — подсказал Стас, поморщившись от боли.

— Идём. — решил я.

Как бы цинично это ни звучало, но остальные зомби пошли вслед за зрителями, поэтому их мало интересует сцена и всё, что за ней — это даёт нам время, чтобы спрятаться и подлатать Пешкова.

До туалета, одного из самых чистых и аккуратных помещений нашего театра, без шуток, кстати, мы дошли спустя минуту. Кровь Стаса капала на ещё советский линолеум, под шарканье нашей старомодной и не очень удобной обуви.

— Я сейчас отключусь… — прошептал Стас. — Ох, как