Находились люди, приобретавшие землю с руинами в собственность специально для поисков сокровищ. Таких было двое. Первый, слывший до той поры весельчаком и балагуром, вдруг стал угрюмым и нелюдимым. Поговаривали, будто он что-то нашел. Но так ли это, никто не знает. Он заболел и умер в горячке. Другой рассказывал, что обнаружил вход в подземелье, но как только проник туда, перед ним появился суровый старик в белых одеждах с длинными белыми волосами. Призрак настоятельно посоветовал прекратить поиски того, что кладоискателю не принадлежит. Перепуганный владелец развалин выскочил наружу и несколько дней к ним не подходил. Но со временем он убедил себя, что призрак ему просто померещился. И, осмелев, он снова отправился в глубь горы. Больше его никто не видел.

В Рагните издавна обитали две религиозные общины — католики и лютеране. Этому разделению никто не придавал особенного значения, по крайней мере, при жизни. А вот после смерти их относили на разные погосты. И вот тут выяснялось, что покойников это никак не устраивало. Забавный факт — несмотря на то, что между кладбищами было большое расстояние, территория между ними никогда не застраивалась. Мало того, на ней не росли деревья, не было высоких кустарников и оград, которые мешали бы посещать духам умерших своих друзей с другого кладбища.

Пруссия манит чужеземцев, как медовуха. Они приезжают, строят здесь свои дома, живут в них, и никому до этого нет дела. Пусть живут. Но когда один из них вознамерился построить дом на южной окраине Рагнита, непосредственно на пути следования духов, горожане ему намекнули: мол, напрасно ты, братец, это затеял, как бы беды не нажить.

Но, как известно, люди, внезапно разбогатевшие, упрямы и своенравны. И строительства этот господин не бросил. Уже стены вывел, как вдруг случилась ветреная ночь. К утру на месте постройки была только грустная куча кирпича. Интересно, что ограда, которая была всего в три локтя высотой, совсем не пострадала. Духи выше летают.

Упрямый строитель предупреждению не внял, он решил сделать стены потолще и заставил каменщиков прибавить толщины на кирпич. Те прибавили. Поставили стены, положили перекрытия, начали сооружать крышу. А тут опять поднялся сильный ветер, и духи превратили дом в груду мусора. И только тогда бедняга решил передвинуть постройку так, чтобы не мешать им.

В том же районе один из местных жителей хотел поставить амбар. Будучи человеком рассудительным, он выбрал место в стороне от дороги, по которой души умерших земляков спешили к своим приятелям. Но то ли расчеты были не совсем верны, то ли строители что-то напутали, короче говоря, духи снесли у строения один угол. Тогда хозяин, недолго думая, приказал срезать этот угол, чтобы духи могли двигаться беспрепятственно.

Так и стоит в Рагните этот бывший амбар (а теперь дом) до сих пор — со скошенным углом.

Рассказывают, что каждую зиму, как только на Немане вставал крепкий лед, в одном из тильзитских трактиров, что был неподалеку от речного причала, появлялся молодой человек, которого все звали «Конькобежец из Лабиау». Никто не знал его настоящего имени. Знали только, что живет он в Лабиау, и страсть как любит кататься на коньках. Утром парень выходил на лед залива и мчался по речке Гильге до Немана, а по нему — к Тильзиту. В Тильзите он заходил в трактир и весь вечер отогревался горячим чаем, слушая неторопливые беседы постоянных посетителей. Потом, понюхав табачку и прочихавшись, он выпивал рюмку сливовой водки и шел спать, наказав хозяину, чтобы тот разбудил его как можно раньше.

Утром постоялец вставал на коньки и мчался к Лабиау. Так он и катался всю зиму, пока стоял лед, на протяжении многих лет.

Как-то в Пруссию пришла очень суровая зима. Та самая, в которую вымерзли шелковичные плантации на острове Ломзе в Кёнигсберге и покрылось льдом Балтийское море. Рыбаки только что вычистили проруби на Немане для снабжения рыбы воздухом и собирались уходить, как появился Конькобежец. Очевидцы потом рассказывали — он мчался как ветер. Тело Конькобежца вдруг исчезло в одной из лунок, в то время как голова скользила по поверхности льда до следующей проруби. Там тело вновь вынырнуло на поверхность и, подхватив голову, побежало дальше как ни в чем не бывало. Рыбаки, оцепенев, смотрели, как Конькобежец добежал до причала, снял коньки и пошел к трактиру. Тут им всем разом пришло на ум, что пора бы и самим чем-нибудь подкрепиться. Тогда, может, не будет всякая чепуха мерещиться. Они дружно отправились за Конькобежцем в трактир, где и обнаружили его, как всегда, за обжигающим чаем.

Каждый греется, как умеет. Рыбаки опрокидывали по третьей рюмке, когда Конькобежец допил шестую чашку чая и вытащил табакерку. Понюхал, чихнул… Тут его голова и отвалилась.

Многие годы потом, как только лед покрывал Неман, в Тильзите вспоминали Конькобежца из Лабиау и судачили: как же такое могло случиться? А дело-то простое. Он бежал так быстро, что, провалившись под лед, даже не заметил, как острая кромка срезала ему голову. А поскольку скорость у тела и у головы была одна, то, выскочив из следующей проруби, он как раз со своей головой и встретился. А морозом ее тут же к нему и прихватило. В трактире парень отогрелся, да еще чаю горячего хватанул — вот шея и оттаяла.

С тех пор в Тильзите говорят, что чай пить — только голову губить. Да и табак нюхать перестали. Курить безопаснее.