— Что он всего один раз за все эти годыпереспал со своей женой?

— Да. Он на коленях стоял и клялся ГосподомБогом.

— Надо же, а ведь он у вас антихрист.

— Да он и не только Богом клялся, еще своимидетьми, своим здоровьем.

— Получается, что в его жизни вообще нетникаких ценностей.

— Вы думаете, что он меня обманывал? Высчитаете, что, прикрываясь подобными словами, можно обмануть человека?

— Я вообще ничего не считаю. Я просто знаю,что он не хотел вас потерять. Оттого так и говорил. Вроде как ложь во спасение.Только спасения тут никакого нет, а ложь чересчур уж жестокая.

Психолог закинула ногу за ногу и посмотрела наменя изучающим взглядом. Я вцепилась в подлокотники кожаного кресла и приняласьсверлить глазами пол. Ирина открыла свой журнал, что-то в него записала ипроизнесла все так же спокойно, отчетливо выделяя каждое сказанное слово.

— Вы же пришли сюда за тем, чтобы высказаться…За тем, чтобы я помогла вам разобраться в ваших проблемах… Я не собираюсь вамнавязывать свое мнение или, упаси вас Бог, в чем-то вас осуждать. Я хочу васвнимательно выслушать. Если вы не можете говорить сами, то я буду задавать вамнаводящие вопросы. На те, на которые вы не хотите отвечать, не отвечайте. Васникто не принуждает. Скажите, зачем вы ко мне пришли и что вы ждете от жизнисейчас?

Я подняла глаза, полные слез, и посмотрела напсихолога беспомощным взглядом.

— Я пришла к вам, потому что я больше так немогу, — проговорила я сквозь слезы.

— Как «так»?

— Я не могу так жить…

— Почему?

— Что почему?

— Почему вы решили, что вы не можете так жить?Двенадцать лет так жили и ничего… Вы могли так жить целых двенадцать лет, чтоже случилось? Что?! Такая жизнь, как у вас…

— Я устала, — тут же перебила я психолога. — Япросто устала. Мне кажется, что еще немного — и я просто наложу на себя руки.

— Ну знаете ли… Накладывать на себя руки из-замужчины — это величайшая глупость, какую только может придумать женщина. Ниодин мужчина не стоит вашей жизни. Поверьте мне, ни один. Что вы ждете от жизнисейчас? Вы ждете, что он все-таки разведется?

Я вновь опустила глаза и принялась говоритьскорее уже для себя, чем для психолога:

— Знаете, один французский поэт, Пьер Реверди,сказал, что любить — это значит соглашаться быть обманутым. Когда-то я взялаэту фразу на вооружение, а теперь понимаю, что Реверди был не прав. В любвидолжна быть честность, иначе никакая это не любовь. Любовь во лжи когда-нибудьзакончится, потому что чем больше лжи, тем все больше и больше на неенаматываются комья грязи и эта грязь прилипает не только к рукам. Она прилипаетк сердцу и очень сильно пачкает душу. Когда я вам позвонила, вы сказали, что вымне сможете помочь, что после личной беседы вы назначите мне сеансы гипноза,массажа, психотерапии и еще какой-то там психофармакотерапии и вдобавокиглотерапии. Но вы должны понять то, что я уже на грани. Я уже на грани, и мнекажется, что мне уже ничего не поможет, ни иголки, ни какой бы там ни былгипноз. Понимаете, все эти двенадцать лет у меня не было собственной жизни! Онконтролировал меня каждый час и звонил по сто раз на дню. Он делал этонезависимо от того, кто был рядом со мной и где именно я была в данный момент.Он постоянно мне врал, что скоро его жена откажется от него сама, но у его женыстолько терпения, что можно только позавидовать, а он на самом деле очень дорожилсвоей семьей. Одно время я хотела завести от него ребенка, но он былкатегорически против. У него же уже есть дети, зачем ему дети на стороне?.. Аеще… Еще я поняла, что, если бы я даже родила, он бы все равно не ушел от жены,он бы просто жил на две семьи, а в этом тоже хорошего мало. Понимаете, я знаю,что он меня любит, я просто в этом уверена. А еще я знаю, что он любит своюжену. Он из тех мужчин, что любят двух женщин одновременно. С ней его связываетбыт, а со мной — секс. Создался какой-то нелепый треугольник, где никто ни скем не может расстаться. Иногда он говорил мне, что он консерватор, что он нелюбит радикальных перемен в жизни, что в браке его удерживают привычка ижалость к жене, а иногда он вытирал невидимые слезы и просил меня подождать,мол, развод не за горами, осталось ждать совсем немного. Все эти годы он лжетне только мне, он лжет и своей жене, которая все понимает, но терпит, потомучто панически боится остаться одна. Она заняла удобную позицию, изображаетполное неведение, делает вид, будто верит, что он якобы вынужден ночамивкалывать у себя в офисе над срочным отчетом. Даже после сумбурной ночи сомной, когда он еще хранит запах моих духов и моего темпераментного тела, онаготовит ему завтрак и слушает его басни про этот самый «распроклятый» отчет.Она делает вид, что всему верит, а ему ничего не остается, как ей подыгрывать иврать пуще прежнего. Они оба погрязли во лжи, и оба играют в благородство. Онаникогда не покажет ему на дверь, потому что знает, что он может уйти и ждетподходящего момента, что он уже давно обзавелся запасным аэродромом и мысленнопохваляется тем, как пудрит мозги двум несчастным женщинам. Мол, какой онкрутой и как капает на мозги обеим. Он и подумать не может о том, что обеженщины знают правду, просто… Просто жене нужны его деньги и его перспективы,которыми он кормит ее изо дня в день. А как же, ведь семья — крепкий тыл, неважно, какая это семья, важно, чтобы она была. А мне… Я и сама не знаю, чтонужно мне… У меня нет ни его денег, ни его перспектив… У меня есть толькозагубленные годы, а впрочем… Впрочем, не такие уж они и загубленные. Простонадо остановиться и попытаться устроить свою собственную жизнь… Понимаете, чашамоего терпения переполнена. Я и сама не понимаю, зачем он мне теперь-то нужен…Когда-то я просто мечтала выйти за него замуж. Но все наши желания должнывыполняться вовремя, а иначе… Иначе они просто теряют смысл. Когда ты сильночего-то хочешь и это не сбывается, хоть это и зависит от человека, которыйобманывает тебя на протяжении нескольких лет, этому желанию приходит конец и тыначинаешь уже не хотеть, а бояться того, что оно сбудется. Я пыталасьпроанализировать наши отношения и все думала: зачем я за него держусь? Ведь еголюбовь слишком эгоистична и жестока.