– Вася, ну что ты там сидишь? Тебе пора идти в купальни.  

– Зачем? – безразлично спрашиваю я у маленькой миловидной женщины, которая вот уже месяц изображает мою служанку, а на деле такая же надсмотрщица, как и те амбалы, что стоят у двери покоев главного сокровища торгового дома достопочтенного Кайтана и стерегут каждый мой шаг.  

Как наивна я была, предполагая, что смогу сбежать. Строила планы, решала, когда лучше это сделать. Надеялась, что смогу узнать хоть что-нибудь о сестре… И вот. Я в другом мире. И меня скоро продадут, как скотину, на торгах. 

– Хозяин так велел, – с мягкой лицемерной улыбкой сообщает мне Фарха. – Скоро ты предстанешь перед сильнейшими куардами нашего мира, которые будут бороться за право обладать такой красивой и одарённой фуэнтой.  

– Бороться? – хмыкаю насмешливо. – Ты имеешь в виду, кошельками?  

– А если и так? – пожимает плечами чернявая служанка. Бросает на меня лукавый взгляд. – Или тебе хочется, чтобы и силами схлестнулись, разрушая всё вокруг? Тебя это бы потешило, земная девочка Вася?  

Вот же грымза ядовитая. Вот как мои слова выкрутила.  

– Меня бы потешило, если бы я и дальше ничего о вас не знала и жила в своём мире, – огрызаюсь зло.

Фарха качает головой с фальшивым сожалением. Цокает языком, смотрит, как на ребёнка малого и несмышлёного, раздражая до зубовного скрежета. 

– Зачем жалеть о том, что не случилось? – она подходит ближе, становится рядом, тоже смотрит в окно, на широком подоконнике которого я и примостилась.   

За ним белая пустыня чужого мира, укравшего у меня сначала сестру, а потом и свободу.  

– Ты правда думаешь, что я сейчас преисполнюсь философского спокойствия и смирюсь с тем, что стала рабыней? – интересуюсь с горьким сарказмом. Ярость вскипает в душе, подобно лаве, грозя снести все барьеры. И так сложно становится помнить, чем чревато для меня откровенное неповиновение. Но хоть правду-то я могу высказать?  – Думаешь, выброшу из памяти всю свою прежнюю жизнь и с радостью буду ублажать какого-то вашего богатого подонка, у которого сила аж через уши выплёскивается? Ты правда считаешь, что я могу не жалеть?   

Но мой пламенный спич не производит на мою собеседницу ровным счётом никакого впечатления. Её губы изгибаются в снисходительной и покровительственной улыбке.  

– Ты можешь помнить всё, что твоей душе угодно, девочка. Но разве это что-то изменит? От сай Кайтана никто не сбегал, и ты не сможешь. Уже не смогла. Он продаст тебя тому, кто заплатит на аукционе самую высокую цену. А дальше… только от тебя зависит, как будет к тебе относится новый хозяин. Для куардов такие, как ты, величайшее сокровище. Хрупкая драгоценность, которую нужно баловать и беречь. И брать тебя и твою энергию мужчине будет тем слаще, чем больше эмоций ты будешь испытывать к нему сама. Подумай только, что ты можешь получить, стоит тебе только проявить женскую мудрость?  

Роль послушной любимой сексуальной игрушки, продающейся за милость хозяина? Но, конечно же, я об этом молчу. Не надо ей показывать, насколько мне противны её рассуждения. И так уже лишнее сболтнула. В принципе, во всех этих её разговорах есть и огромная ценность. Информация. О тех, от кого сейчас зависит моя жизнь. О их обычаях, нравах, а главное о способностях и умениях. Врага нужно хорошо знать. Я больше не могу себе позволить просчитаться.  

– И в чём же по-твоему должна заключаться моя женская мудрость? – сарказм не прячу. Если резко отказаться от роли строптивой рабыни, то выглядеть это будет подозрительно.  

– Ты слишком гордая, дерзкая, всё пытаешься быть сильной. Кому-то что-то доказываешь, – Фарха поворачивается ко мне, рассматривая с нескрываемым интересом.  

И ведь по больному бьёт, зараза. Успела изучить меня, пока я не научилась прятать свои мысли. И сейчас точно знает, как задеть за живое.  

– Ты не должна никому ничего доказывать, Василина? Чем больше сопротивляешься, тем больше на тебя будут давить, пока не сломают. Смирись, прими тот факт, что ты слабая девушка, в мире очень сильных мужчин. Чем ранимей и женственней ты будешь себя вести, тем бережнее станет относиться к тебе твой хозяин.  

А вот это уже интересно. Очень даже интересно. Но думать сейчас об этом нельзя, Фарха может прочесть, и понять, что до смирения я ой как далека. Поэтому сосредотачиваю всё своё внимание на заходящем солнце, для убедительности прогоняя раз за разом в голове тоскливые мысли о невозможности свободы. И страхи перед предстоящим аукционом. Я ведь действительно очень его боюсь. Словно он окончательно обрубит для меня все надежды. Хотя, может и наоборот.   

– И сейчас тебе лучше пойти со мной и без возражений позволить мне приготовить тебя к завтрашнему аукциону, – заканчивает свои нравоучения моя надсмотрщица. – Чтобы ты могла покорить своего будущего хозяина, как только он тебя увидит.   

Солнце окончательно скрывается за горизонтом, отбрасывая напоследок кроваво-красные блики на белоснежные песчаные барханы. И я неохотно спускаю ноги с подоконника. Пускай готовит. От меня не убудет, а о её словах потом подумаю. Очень тщательно подумаю. И всё равно найду выход. 

За время своего пребывания в этом чужом мире я уже успела немного изучить его жителей. Они называют себя куардами и на людей похожи лишь внешне. А на самом деле являются совершенно другой расой, что мне наглядно и весьма убедительно продемонстрировал мой так называемый хозяин. 

Вид светящегося чувака, который всего лишь силой мысли поднимает барахтающуюся тебя в воздух, скручивая нервы и мышцы в один сплошной комок боли, основательно отбивает желание испытывать его терпение и снова пытаться бежать. По крайней до тех пор, пока не будет уверенности, что он меня не поймает. 

В родном мире сбежать я не смогла. 

Сначала меня два дня продержали в том доме. Достаточно долго, чтобы понять, что сестру я вряд ли смогу спасти, если останусь в плену, и надо выбираться, чтобы найти другой способ. 

Я даже успела составить и осуществить вполне рабочий план побега… ну, почти осуществить. Всё могло бы выйти, не вернись Кайтал так невовремя. По крайней мере, я тешу себя такой надеждой. 

Джуэн относился ко мне весьма настороженно, но мне удалось перехитрить более недалёкого Крама, притворившись, что мне плохо. Самый ценный товар ведь должен быть в сохранности, как сказал главный мудак.

Когда Крам повёлся и склонился ко мне, я со всей дури приложила его ладонями по ушам, как меня учил когда-то мой хороший друг Мишка. Подонок с воем вскинулся, но тут же согнулся от удара в пах. Мне осталось только добавить коленом по и так сломанному носу. И пока мудачина, мыча от боли, валялся на полу, я шустро вылетела из комнаты, в которой меня держали, и захлопнула дверь, повернув ключ, оставленный им снаружи. 

Свобода была так близко. Я словно на крыльях неслась вниз по ступенькам, уже представляя, как выберусь из этого проклятого дома, и морально готовясь босиком до города добираться…