Кстати, те же шумеры первыми начали играть в шахматы. Странно, что они при этом не просчитали разрушительную силу банковского процента в замкнутой системе. А когда гром грянул, законодательно запретили процент.

Из-за извечных столичных пробок машину пришлось припарковать за пару кварталов от магазина.

Бабенко это даже обрадовало. Он с радостью прошелся по главной торгово-подарочной улице города, разглядывая сверкающие окна витрин со всякой ненужной ерундой – вроде золотых брелков, зажимов для купюр и галстуков, визитниц и запонок.

Отыскав вывеску со звучным именем «Шахматы от П.А. Карабанова», Бабенко толкнул дверь и оказался в магазине, где никакими шахматами и не пахло. Зато воняло свежей краской и белилами – густой смесью сырости и ремонта в одном малярном ведре. Несколько гастарбайтеров из бывших южных республик зачищали стены от старой шпаклевки. Бабенко заметил, что краска, которую сдирали со стен, была точь-в-точь кофейно-шоколадного оттенка его кашемирового пальто.

– Вам кого? – обратил наконец внимание на сливающегося со стенами Бабенко один из рабочих. Может быть Равшан.

– Мне бы Петра Анатольевича Карабанова.

– Папа барана? Это соседняя дверь, – указал шпатиком на выход Джамшуд.

Впрочем, через секунду Бабенко был оказан куда более душевный прием. Его буквально стиснул в своих могучих объятиях крупный Петр. Глядя на этого борова, сразу и не скажешь, что он в свое время сдал на КМС не по греко-римской борьбе, а по шахматам.

– Изменился, возмужал, а вырос, а вырос-то как!!! – шутил Карабанов.

– А сам-то, сам-то! – пытался подстроиться под тон шуток потенциального клиента бывший сотрудник ФСБ – Федор Сергеевич Бабенко.

Пока пили в кабинете чай с печенюшками, Карабанов разжевывал суть проблемы.

– Понимаешь, сработали так, что комар носа не подточит. Ни камеры наблюдения, ни сигнализация не зафиксировали ничего подозрительного. И мы не можем определить, кто бы это мог быть. Вот здесь, – указал он на кассеты, – весь отснятый за неделю материал. Мы уже много раз просматривали и ничего не нашли.

– А может, это какой-нибудь бродяжка взял, что плохо лежало? – предположил Бабенко.

– Да что ты, мы таких и на порог не пускаем.

– А милиция че на это говорит? – спросил Бабенко только потому, что хотел спокойно допить бодрящий напиток. Своими вопросами «А они че? А ты че?» он всего лишь чаевничал причавкивая.

– А что они скажут? Они просмотрели записи, послушали продавцов и честно признались, что шансы отыскать преступника минимальны. Магазинно-сувенирных краж за праздники случается больше, чем грабежей за год и им такой мелочовкой заниматься не с руки. С больной головы на здоровую перекладывают. Говорят: сами виноваты – мол, плохая у вас защита.

– А ты че? – продолжал дуть на горячий чай Бабенко, отхлебывая по глоточку.

– А мне от этого не легче. Мало того, что весь набор безумно дорогой, так еще такая искусная работа! Вот посмотри сам, – протянул он пешку, вырезанную в виде кремлевской башенки. – Где я теперь такой камень возьму, и кто мне выполнит такую резьбу. Ну, хорошо, раздобудем мы камень и найдем ювелира. А с клеймом мастера как быть? Что, тоже подделывать? А если раскроется? Это же подсудное дело!

– И че теперь?

– Теперь я пригласил индийских программистов. Видел ребята в зале ковыряются? Они устанавливают на всех витринах маленькие камеры-жучки наблюдения. Выведем их на центральные мониторы, и охранник сможет наблюдать и за работой пальцев воришек.

Конечно, Бабенко сразу обратил внимание на мужчин в чалмах, что копались в витринах. Их чалмы были похожи на круглые головки обычных пешек, но из деликатности он все не решался спросить, что это за перцы.

– Все ясно, – поставил пустую чашку на блюдце Бабенко и благодарно улыбнулся. – Противник сделал пешкой первый ход, а ты, испугавшись необычного начала, приступил к индийской защите.

– Ну а что мне делать? Сам посуди! – вскочил с директорского кресла Петр Анатольевич. – Эти шахматы я взял на реализацию у одного очень хорошего поставщика. Как мне теперь ему в глаза смотреть?

– Спокойно, спокойно, – усадил его назад Бабенко. После чаепития Федор Сергеевич уже хотел отказаться от дела, мол, оно бесперспективное, если только клиент вновь не объявится. Но тут, не дав Бабенко преждевременно сдаться, в кабинет вошла одна из продавщиц и попросила Карабанова по неотложному и очень важному вопросу.

– Проходите, проходите, не стесняйтесь, – вернулся Карабанов спустя несколько минут с каким-то пареньком.

– Вот познакомьтесь, это наш финансовый директор, – представил Карабанов мальчишке Бабенко, – а это… впрочем, сейчас он все сам расскажет.

Но паренек, в китайском объемном пуховике, ничего рассказывать не хотел. Надув от важности своей миссии щеки, он протянул два снимка.

Вглядевшись в фото, Федор Сергеевич увидел на них ту самую пешку, которая сейчас сиротливо стояла на столе Петра. На снимке точно такая же пешка не менее сиротливо стояла на скамейке в каком-то парке. Второй снимок почти дублировал первый. Та же скамейка в парке, разве только план был чуть крупнее, и пешка лежала уже на пожухлой траве, показывая фирменное клеймо мастера.

– И что вы этим хотите сказать? – спросил Бабенко, возвращая снимок пареньку…

На что парень так же молча протянул второй конверт.

«Мальчишка, который принес вам пакет, всего лишь глухонемой посыльный, – прочел вслух Бабенко. – Он ничего не может сказать, потому что ничего не знает. Если хотите вернуть пешку, следуйте нашей инструкции. Найдите нужную нам информацию о том, кто приобрел в вашем салоне шахматный набор из редкой породы янтаря, и отпустите парня. Информацию о покупателе и фото вышлите по следующему электронному адресу… И тогда пешка окажется в вашем полном распоряжении. Если же вы не последуете нашей инструкции, пешка немедленно будет расколота на поделочные осколки».

– А что теперь? – спросил Карабанов. – Мы не можем раскрывать имена наших покупателей.

– Садись за компьютер и пиши, – посоветовал Бабенко Карабанову.

– Что писать?

– Пиши имя клиента, что купил у тебя шахматный набор. Думаю, тебе предложили сделку на неплохих условиях. Ты же хочешь вернуть себе пешку?

– Ну, я даже не знаю, – одновременно засомневался и возмутился или сделал вид, что возмутился, Карабанов. – И потом, мне нужно время, чтобы вспомнить, кто именно покупал, опросить продавцов, в то время работавших. Поднять записи и картотеку.

– Тогда, садись и пиши!

– Что писать?

– «Уважаемые господа, мы рады с вами сотрудничать и принимаем ваши условия игры. Но чтобы предоставить информацию об интересующем вас клиенте, нам нужно время, – при этих словах Бабенко перевернул песочные часы, что стояли на столе у Карабанова. – Если вы нам дадите пару дней, мы бы смогли пересмотреть все наши видеозаписи и записи в кассовом аппарате и предоставим требуемую вами справку.