Молодой инквизитор не только своими магическими способностями и белыми перчатками смутил ее разум.  Молодая женщина, изо всех сил сопротивлялась свербящему, зовущему чувству, но ее словно на аркане тянуло туда, в комнату, освещенную присутствием красивого альбиноса.

«Да, красивый», - думала она, поднимаясь по скрипучей лестнице и с замиранием сердца приближаясь к дверям комнаты.

Она постучала, но ей никто не ответил? Спит уже? Тут бы ей и уйти, но ноги не несли прочь. Инквизитор словно приколдовал ее. Хозяйка делала шаг назад, к лестнице, но почти тотчас же возвращалась к двери снова и в нерешительности останавливалась.

«Войду, - решила, наконец, она,  обнаружив, что дверь не заперта. - В конце концов, это мой долг - заботиться о посетителях».

Она вошла, крадучись, и тотчас со вскриком рванула обратно, к дверям, едва не уронив свечу, потому что необычный гость ее, отодвинув в сторонку ширму и загородив ею окно,  блаженствуя, лежал в ванне, отогревая уставшее тело в горячей воде.

На его гладком ровном лбу сияли капли пота, руки свободно лежали на бортах ванны, голова была откинута на валик, который инквизитор соорудил из банного полотенца. Все то, что приличной замужней женщине видеть было нельзя, было погружено в воду и замаскировано пышными хлопьями пены.

- А, вот вы, наконец, - произнес инквизитор, приоткрыв один глаз. - Что ж так долго-то. Я зову, зову. Ну, куда же вы побежали?

Это означало лишь одно - инквизитор действительно приманил ее своей магией. Все равно что пальцем подманил.

- Вы не одеты, ваша милость, - пролепетала женщина, пряча глаза. Стыд-то какой! Если муж узнает, что она была в одной комнате с голым мужчиной!..

- Ничего он не сделает, - угадав ее мысли, или даже магически прочитав их, ответил инквизитор. - Я не замышляю ничего дурного против вас и вашей чести. Вы мне нужны для дела.

- Это вы так считаете, - немного осмелев, произнесла хозяйка гостиницы, - что ничего дурного нет в том, что вы без штанов, а я в одной комнате с вами заперта. У мужей же на эти вещи совсем другие взгляды.

Инквизитор усмехнулся и плеснул себе на голую грудь пригоршней теплой воды. На безымянном пальце его сверкнуло тонкое золотое кольцо.

- Вы тоже женаты, ваша милость?  - невольно произнесла молодая женщина, ступив ближе.

- Был женат, - поправил  инквизитор глухо, пряча руку с кольцом под водой. - Это были долгие и счастливые тридцать лет жизни… да…

Расслабленность исчезла из его позы, он уселся в воде, нервно сжимая губы. Казалось, он рад был бы тотчас покинуть ванну и сбежать прочь и от неприятного разговора, и от женщины, которую сам же и позвал, но не мог - штанов на нем точно не было. А к слишком близкому знакомству с местными красавицами он был явно не готов.

- Тридцать лет?! - изумилась хозяйка гостиницы.  Эта странная цифра - тридцать лет, - никак не вязалась с молодым инквизитором, который и сам-то едва выглядел на эти годы.

- Я немного старше, чем это может показаться, - пояснил инквизитор, глядя исподлобья на женщину.

- И что же произошло?.. - шепнула она.

Невероятным образом она очутилась рядом с ванной. Влажная рука мужчины, светясь колдовской белизной, лежала на бортике, и женщина не смогла побороть искушение - коснулась белых пальцев, будто проверяя, призрак ли перед ней или живой человек из плоти и крови.

Пальцы были мокрые  горячие. И совершенно точно живые.

- Три года назад, - неприветливо ответил инквизитор, - некие люди… назовем их так… словом, они совершили покушение на нас. Она погибла. Именно поэтому я тут. Расследование привело меня в ваш город.

Он шевельнулся, вода плеснулась, и на белоснежной груди, напротив сердца, женщина успела разглядеть черное, как налитый кровью  синяк, пятно. Что-то зловещее, будто оскаленный череп.

- Магия пресвятая, - воскликнула она, протянув руку и касаясь горячей кожи инквизитора, - да вам тоже в драке досталось! Вы ранены?!

- Нет, - ответил инквизитор, поймав ее за руку. - Это старое.  Этой ране три года. Они метили мне прямо в сердце.

Он с силой прижал ее ладонь к своей груди, и она услышала, как бьется его сердце - ровно и спокойно.

У инквизитора были очень спокойные губы и глаза. Но коснувшись его сердца, женщина с криком отпрянула, потому что ощутила его печаль и тяжелую, черную, как смола, тоску. Яркий образ мелькнул в ее воображении, рыжие кудри и зеленый шелк, расшитый тонкой вышивкой,  словно растворенный в свете солнечного утра, и нежный голос, посмеиваясь, шепнул: «Тристан! Тристан!»

Молодая женщина вдруг поняла, что инквизитор невероятным образом затащил ее в ванну, к себе, в горячую воду, уложил к себе на грудь, и теперь его снежно-белые руки бессовестно исследуют ее тело, поглаживают сквозь намокшую одежду.

Дрожа, будто ванна полна льда, женщина слышала, как инквизитор дышит , наполняя горячим дыханием  ее волосы, - возбужденно, даже агрессивно, - и чуть касается мягкими губами ее ушка, ее напряженной шеи.

Его горячие ладони взобрались по ее талии, схваченной жестким корсетом, к ее часто вздымающейся груди и нахально извлекли ее из-под мокрой блузы.  Женщина шумно ахнула и выгнулась, извиваясь от стыда, страха и возбуждения, когда его пальцы нащупали ее соски и вкрадчиво сжали их, дразня.

Вцепившись руками в борта ванной,  женщина постанывала, беспомощно глядя в потолок. Сил оттолкнуть мерзавца у нее почему-то не было; мокрые юбки, плавающие, словно медузы, в воде, сковывали ее движения и были невероятно тяжелы.

Наслаждение накатывало на нее волнами; с каждым прикосновением, с каждым движением белоснежных пальцев женщина кричала от удовольствия, извиваясь и стискивая колени, погибая от желания. Будучи замужем, она никогда не испытывала такой нежной и страстной ласки. И то, что творили с ней лаковые руки инквизитора, казалось ей невероятным, небесным  блаженством.

Инквизитор вошел во вкус; он куснул ее в шею, агрессивно и страстно, припал долгим поцелуем, лаская грудь, поглаживая острые соски, блестящие в ночном свете от воды. Удовольствие, которое он доставлял ей такой немудреной лаской, казалось, поднимает ее дух до небес.

Она беспомощно стонала, будто прося о пощаде, но инквизитор был неумолим. Под его руками треснули шнурки, стягивающие корсет, горячая ладонь нырнула туда, прижимаясь к ее голому телу, а вторая ладонь скользнула по ее бедру.  Женщина в панике забилась, задрыгала ногами, чувствуя, как он без труда добирается до голого тела, не запутавшись в мокрых юбках, и сжимает руку на ее бедре, прихватывает  высоко, касаясь пальцами лобка, стыд-то какой!

Он ловко просунул свои колени между ее и развел ее ноги так развратно, что она ощутила себя стыдливой невинной девственницей на ложе перед искушенным развратником.

Она хотела выкрикнуть, но не смогла. Инквизитор повернул ее лицо к себе и поцеловал - долго, слишком изощренно, как не целовал ее никто иной, никогда. Обручальное кольцо ярко поблескивало на его белоснежном пальце, но отчего-то женщине не казалось, что то, что они сейчас делают, это неправильно. В страстной ласке инквизитора не было пошлости и грязной скотской похоти. Движения его были неторопливы и осторожны.