калитке, Милана заканчивала свои рассуждения, тем, что в целом она никому ничем не обязана — ни Макару ни Жерому, так как одному, в какой не было форме, она уже все сказала, а другому — она может просто не открыть калитку тем самым завершив все, что еще не началось.

— О, мне приятно знать, что вы ждали меня, Милана! — первое, что сказал Жером при появлении девушки на горизонте. Он был в прекрасном настроении, ему нравилась немного поддергивать ее самоуверенность, и каждый раз делая это, он немного кривил улыбку в сторону.

— По какому признаку вы определили, что я ждала вас?

— У вас сегодня красивая прическа, да и вид у вас более мягкий и обаятельный.

— Знаете шутку: «У тебя новая прическа? — Нет, я просто помыла голову». Так вот, это мой случай, не берите это на свой счет.

— А Милана все так же не сдает оборонительные позиции. Ну ладно. Простим ей это. Вы меня впустите, или я должен применить канистру вход?

Милана заулыбалась, и он это видел. Как говорил Остап Бендер «Лед тронулся, господа присяжные», подумал Жером. Она открыла замок на калитке и впустила гостя.

— Как ваша табакерка сегодня?

— Последняя куча догорает. Жду не дождусь. Кстати, вы сейчас пропахнете табакеркой, — предупредила Милана.

— Один мой знакомы кот, Леопольдом зовут, говорил: «Неприятность эту мы переживем», — улыбнулся Жером.

— В вашем французском детстве был кот Леопольд? Серьезно?

— Так-так, я вам все-таки интересен, — он посмотрел на нее самодовольным выражением лица, чуть скривив губы в сторону. Девушка ответила ему ядовитым, хотя уже и веселым взглядом. Его манера подчеркивать ее оборонительные промахи стала ей нравиться; ощущение, что они играют в невидимый футбол, где ее промах — балл ему, ее отражение — балл ей. — У меня отец француз, он когда-то еще работал с Советским Союзом, а после встретил маму и перебрался сюда. Так что в моем французском детстве больше кота Леопольда, чем Астерикса.

На минуту воцарилась пауза. Милана отвела глаза в сторону листвы, Жером же наблюдал за ее действиями.

— Вы мне тогда не ответили, — он первый нарушил тишину.

— Что именно?

— Вы живете тут одна?

Ну вот опять, ощущение, что надо оправдываться, или объяснять почему-что-как. Зачем он задает эти провокационные вопросы? Хотя, понятно же зачем. На лице Миланы отобразились все ее секундные размышления: и недовольство, и боль, и критика, и пофигизм.

— Да, одна.

— Вы так долго подбирали слова, что мне казалось последует более развернутый ответ.

Милана усмехнулась. Как же странно, приумножать проблему в своей голове, когда действительность так проста. Почему так трудно формулировать ответ на естественные вопросы, и почему она, Милана, все время загоняется? У нее сложилось впечатление, что Жером дан Богом заново научить ее говорить.

— Вы всегда так терзаетесь или это я корень ваших мучений? Кажется, что не личные вопросы задаю, а заказываю вам вывести новый математические формулы.

— Всегда так. Просто раньше среда позволяла не услышать то что не хочу, или сбежать от ответа. А здесь перед вами на своей же территории если не услышу или сбегу, следующий, кто постучит в мой забор будет неотложка.

— Мне нравится ваше чувство юмора, Милана.

— О да, первое что я делаю утром вместо зарядки — пересматриваю старые выпуски Аншлага.

Жером был в восторге. Милана такая же язва, как и он сам. А с виду она весьма милая скромная девушка. Вот что его зацепило — он чуял, что все-таки она не простушка. Он начал всматриваться в ее лицо — нельзя назвать ее красавицей, но весьма милая, в меру яркие, но броские: большие зеленые глаза, а когда она улыбается в них появляется хитринка; у нее чувственные губы. Может она не очень высокая, но ее стройный склад делал ее весьма утонченной. Да, она красива. Его изучающий взгляд, заставил девушку смутиться, но вместо этого она спросила: «Скажите, ваш взгляд меня раздевает или уже одевает?» Жером скривил губы: «Мой взгляд лапает вас самым непристойным образом. Но с вашего позволения, я могу взять дело в свои руки». Милана засмеялась — как же легко флиртовать с незнакомым человеком или ощущать, что этот флирт простое дурацкое развлечение.

— Скажите, у вас часто бывают гости? — спросил Жером.

— Нет, а что?

— Вы мне даже не предложили чая.

— Я и не собиралась, — ехидно улыбнулась Милана.

— Вот как? Почему?

— Я не готова пустить вас в дом. Пустив вас, придется отодвигать граница допустимого аж до моего личного пространства, а я не хочу.

— Тогда принесите мне чай сюда.

— Сегодня в арсенале только ваша любимая вода, — балл был за Миланой.

— Ладно, сегодня с вас меня хватит. В следующий раз за мной эклеры, за вами — чай. Я завтра не смогу приехать, ждите меня в конце недели, — Жером направлялся к выходу.

— Знаете, как говорил один знакомый кот Леопольд: «неприятность это мы переживем», — сказала Милана, проводив гостя до калитки. Жером усмехнулся. Он обернулся и посмотрел на девушку через проем забора — в его взгляде не было сарказма, не было пошлости, но была какая-то вдумчивость и грустинка.

— Милана?

— Да?

— До новых встреч, Милана, — закрыв дверь, и Майбах увозил его прочь.

Возможно Жером больше не вернется, размышляла она, но пришла к мысли, что это и не важно, вернется он или нет. Ощущение легкости и незавершенности, несерьезности и шутовства — меньше всего их ожидала в своем скиту Милана, но они оказались как раз кстати, и даже если на этом все — и за это спасибо.

День 4

На следующий день, после последнего визита Жерома, Милана чувствовала приподнятость настроения — ее веселили несуразные моменты предыдущих встреч, она обдумывала, что могла сказать в той или иной ситуации, как бы могла изменить ход событий — все это было в какой-то несерьезной мозговой игре. Что бы ненароком не влюбиться, так как она не верила в то, что он человек по ее судьбе, она назвала его «Жером-тучка» — туча приходит и уходит, нет шанса удержать ее, приручить и определить ей форму. Туча — это туча. Так и Жером — он «прилетел» в эту местность, он «улетел» из нее, и нет подтверждения, что он действительно задержится. И не исключая факт его привлекательности, и то, что его привлекательность умножается случайностью его появления, то Милана, которая читала много художественной литературы, была на грани стать классической героиней и отдаться мимолетной сказке. Но нет, она девушка уже взрослая, опыт подсказывает ей: «Послушай, деточка, это очень мило,