Так что же ей делать? Не пора ли ей всерьез задуматься наконец о своем будущем и поменьше печься об интересах Англии? От этой мысли у нее возникла ноющая боль внизу живота, и, поерзав на стульчике, она с невинным видом спросила у Софи:

– Вы заказали сладкое к чаю, тетя?

– Не пытайся поменять тему разговора, деточка! – строго сказала тетя. – Итак, что ты думаешь о Рутерфорде?

Тесс предпочла бы подумать сейчас о чем-то другом, например, о том, с какой начинкой будут пирожные к чаю, со сливочной или же с клубничной. Но Софи ждала от нее ответа на свой вопрос, и она неохотно промолвила:

– Боюсь, что сейчас не самый подходящий момент для того, чтобы всерьез обсуждать эту проблему, тетя! Зачем дразнить гусей, когда еще не затих шум вокруг того скандального дела? Нет, я пока совершенно не расположена обсуждать будущее замужество! Мне надо отдохнуть и все хорошенько обдумать.

Тетушка Софи скорчила недовольную гримасу и воскликнула:

– Ни за что не поверю, что кто-нибудь, находясь в здравом уме, может обвинить тебя в том, что это ты толкнула на путь греха Квентина! Ведь ты же не стояла рядом с ним, когда он жульничал, играя в кости и карты.

Тесс могла лишь представить себе, как бы она поступила, если бы оказалась свидетельницей бездумного разгула своего супруга, пустившего по ветру все ее состояние.

– Приличных дам вообще не допускают в игорные заведения, – заметила она, не желая вспоминать те трудные времена.

– И не без причины, милочка! Мужчины боятся, что мы их обыграем! – язвительно промолвила тетушка Софи и хихикнула.

Тесс тоже прыснула со смеху.

– Рутерфорд явно увлечен тобой, деточка! – вскинув брови, добавила Софи. – Остается только умело подать ему надежду…

Тесс встала с дивана и отошла к окну, за которым по залитой солнцем улице чинно прогуливались супружеские пары, молодые дамы с детьми и их гувернантками и пожилые джентльмены в шляпах и с тросточками. Сложив руки на груди, Тесс произнесла:

– Мне трудно поверить, что кузен Рутерфорд почему-то запамятовал о том, что меня считают роковой женщиной, повинной в смерти лорда Бербера и самоубийстве моего бывшего мужа.

– Нам обеим известно, что все это неправда! – в сердцах воскликнула Софи. – Лорду Берберу не следовало ввязываться в эти дурацкие гоночные состязания на яхтах! Потому что, во-первых, они очень опасны, а во-вторых, он не знал меры ни в горячительных напитках, ни в рискованных затеях. Он сам себя погубил, напившись в тот день до умопомрачения. А Квентину ты спасла жизнь, запретив ему тогда выходить в плавание. Иначе кормить бы ему рыб на дне Ла-Манша вместе с его приятелем, умудрившимся перевернуть свою лодку килем кверху!

– Расскажите это лучше родственникам Бербера и Квентина, тетушка Софи! – пылко воскликнула Тесс. – И всему высшему свету! Ведь там бытует мнение, что, не свяжи я тогда своего муженька по рукам и ногам тесемками своего фартука, он помог бы Берберу выиграть гонку. Все уверены, что Квентин запил с горя, узнав о трагической гибели своего приятеля, а потом пустился во все тяжкие, пытаясь как-то забыться. Мало того, меня обвиняют еще и в том, что я спровоцировала его драться на дуэли! Дескать, будь я с ним тогда поласковее, он бы не ввязывался в сомнительные истории, пытаясь выпустить пар. И в такой нездоровой обстановке вы предлагаете мне объявить о своей новой помолвке? Нет, дорогая тетушка Софи, я пока еще не сошла с ума!

– Ах, что за блажь! – с негодованием воскликнула Софи. – В тот день Ла-Манш был запружен парусными судами! Разве можно было управлять яхтой, будучи пьяным? Да я вообще никогда не видела Бербера трезвым! Что же касается Квентина, то его поймали за руку, когда он смошенничал в карты. Приличных джентльменов не вызывают на дуэль! Эти злопыхатели просто не желают смотреть правде в глаза и переиначивают подлинные факты на свой лад в силу своей порочной натуры. Ты же, мой ангел, ни в чем не виновата. Не огорчайся, моя голубка, правда в конце концов восторжествует над ложью.

Тесс поджала губы, пытаясь унять внезапную боль в сердце.

– Голос правды потонет в море ложных слухов и сплетен! – промолвила наконец она. – Кстати, в этой выдуманной истории имеется одна весьма пикантная деталь: считают, что Бербер и Квентин были любовниками! И после гибели Бербера Квентин будто бы умышленно напросился на дуэль, чтобы свести счеты с жизнью. Забавно, не правда ли? – Тесс истерически расхохоталась, встряхнула головой и добавила: – Разумеется, лично я ничему из этого не верю, но ведь на чужой роток не накинешь платок!

Тетушка Софи встала и холодно промолвила:

– И тем не менее, деточка, подумай относительно Рутерфорда! Он настроен очень серьезно.

– С какой стати мне думать о нем? Только потому, что он проявляет ко мне живой интерес? – возразила Тесс.

– Уверяю тебя, деточка, он никогда не упрекнет тебя в каких-то твоих прошлых ошибках. Он считает, что ваш брак поможет тебе укрепить свою пошатнувшуюся репутацию, – заявила Софи.

Тесс от ярости едва не заскрежетала зубами. Не хватало только, чтобы на ней кто-то женился из милосердия!

– Ты же знаешь, что далеко не всякий джентльмен способен на такой великодушный жест, – сказала Софи.

– Я не нуждаюсь ни в чьих одолжениях! – огрызнулась Тесс.

Тетушка Софи горестно вздохнула:

– Я понимаю, это далеко не идеальная партия, ни о каком чувстве здесь не может быть и речи. Но ты вспомни, деточка, чем завершился твой бурный любовный роман с Квентином!

– Пожалуйста, не напоминай мне о нем!

– Подумай о своих детях! Я же знаю, что тебе хочется их иметь, душа моя! Возможно, это твой последний шанс стать матерью!

Сердце Тесс едва не разрывалось от противоречивых чувств. С одной стороны, ей хотелось осуществить свою девичью мечту и наконец-то стать супругой добропорядочного мужчины и многодетной матроной. Но с другой стороны, она была слишком горда и самолюбива, чтобы подчиниться известным ей воззрениям Рутерфорда на супружество и материнство. Она знала, что малейшее ее неповиновение, самая робкая попытка высказать собственное мнение или невольная ошибка вызовут у супруга недовольство и, как следствие, его гнев и упреки.

Вдобавок она сомневалась, что новое замужество будет способствовать ее реабилитации в свете. Естественно, ей представлялось очень заманчивым освободиться от тяжких оков своего прошлого. Вот только отпустит ли ее с миром Уитон? Да и хочется ли ей самой отойти от агентурной работы на министерство иностранных дел, которой она искренне гордилась, как подлинная патриотка? И как ей быть со своей новой работой в сфере книготорговли, призванной служить ей прикрытием, к которой, однако, она успела прикипеть всей душой?

Половина ее свободолюбивой натуры противилась новому супружеству, она уже привыкла к независимости, пусть и относительной. Но вторая ее половина устала от бесконечных деловых расчетов и жаждала покоя, тишины и уюта. Но секретному агенту, как общеизвестно, покоя нет ни днем ни ночью. В общем, все в ее жизни было слишком сложно и чересчур запутано.