— У меня особое задание, — парировал Юра.

— Сегодня запрещено…

Юра схватил сумку с бутылкой виски и резко вылез из автомобиля. Где-то совсем рядом прозвучали автоматные очереди.

У солдата зашипела рация, но ничего не было слышно. Парень начал судорожно нажимать на ней какие-то кнопки, пытаясь расслышать, что говорили по средству связи. А Юра быстрым шагом сошёл с дороги к оврагу, и вновь прислонил к уху телефон.

— Там стреляют? — встревожено спросила девушка-психолог.

— Ага, — довольно сказал Юра. — Я прибыл в зону карантина. Тут чёрте что творится, но скоро все об этом узнают. Потому что существа всё ближе и ближе к городу!

— Прошу вернуться! Иначе буду стрелять! — где-то за спиной закричал молодой солдат.

Но Юра уже скрылся в чаще леса. Солдат даже пару раз выстрелил в воздух.

Манин нелепо бежал, держа в одной руке телефон у уха, а в другой сумку с почти пустой бутылкой вискаря.

— В меня тут уже стреляют! — веселился Юрий. — Вот вы спросили про мечту. Она несбыточная, но какой в ней толк, если она несбыточная…

— Стой! — закричали ещё где-то сбоку и выстрелили несколько раз, но Юре не было страшно, он бежал, не слыша, как пули за его спиной дробили кору деревьев.

— Моя мечта не сбудется, — продолжил свой недолгий монолог Манин. — И мне от этого хуже. Я же понимаю, что мечты не обязательно должны исполняться, но моя мечта априори не существует в этой реальности в плане безукоризненной реализации момента.

Алкоголь усилил говорливость Юрия и он вошёл в раж, пробираясь куда-то сквозь чащобу леса. Ему нравилось, какие мысли он смог озвучить, но его смутила излишняя картавость в словах «априори», «реальности», «безукоризненной».

Но девушка, что согласилась вести с ним эту непростую беседу, ничего не ответила. Ни на умные мысли, ни на забавный, по мнению Юрия, дефект речи, который заметен был только ему.

Юра остановился, посмотрел на экран телефона. Он только успел понять, что здесь нет связи. Потом его охватило какое-то незнакомое чувство сильной тревоги.

Манин поднял глаза с экрана мобильника и увидел перед собой какое-то странное движение воздуха на фоне веток деревьев и тёмно-синего неба. Поначалу, ему показалось, что у него просто поднялось давление от алкоголя и жары, но воздух действительно шевелился. Юра успел разглядеть очертания какого-то высокого человека, сквозь которого просвечивал весь нехитрый пейзаж лесистой местности.

Юра понял, что перед ним та самая аномалия.

Потом он почувствовал, как кто-то резко, но с неимоверной силой попытался сорвать с него одежду, одним рывком. Парень попытался убежать, но ноги перестали слушаться.

Раздался резкий хруст разрываемой материи и, вслед за одеждой, с Юрия также резко была сорвана кожа. Клочки плоти…

В долю секунды перехватило дыхание. Юра ощутил жгучую боль, которая также резко прекратилась.

И наступила тьма.

ГЛАВА 2

Тьма долгая, неприятная. Вязкая. Тьма в невесомости.

Разум Юрия начал спокойно, рассудительно, без нервов и истерик, транслировать одну единственную мысль — это и есть вечность.

Говорят, что до рождения и после смерти человеческие чувства схожи — их попросту нет. Кто так говорил, Юра не помнил. Но он понимал, что сейчас его чувства хоть и оглохли, выцвели, потеряли яркость, но они определённо есть. Даже страх был, но он был таким отдалённым, чужим.

Теперь Манин почувствовал одиночество так, каким его не чувствовал никто. При жизни. Одиночество вечное, холодное, тёмное. Равнодушное, оставляющее после себя лишь тусклые тени эмоций. Тьма была повсюду, и не было ей ни начала, ни конца. Не было в ней опоры до тех пор, пока какая-то часть его эмоций не прорвалась попыткой звонко закричать во всю мощь души, лишённой тела…

И Юра постепенно начал по-другому ощущать эту тьму, она перестала быть безликой.

И она отозвалась, вернула ощущения. Ощущения себя самого в пространстве. Ворвалась воздухом в лёгкие, оглушила невыносимой твёрдостью тела и болью в голове, спине.

Разум зашевелился, вырываясь из пучины небытия. Тело попыталось поменять неудобную позу, но ничего не получилось. Тогда разум взвыл паникой, лёгкие наполнил противный, горький воздух.

Юра хотел закричать, но не смог.

Но он почувствовал свой язык, которым попытался потрогать зубы. И у него это получилось. Только зубы показались какими-то маленькими и мягкими, либо язык не до конца приобрел свою чувствительность. Очень сильно захотелось пить, а в голове появилась тупая боль.

Тело начало слушаться. И даже вернулась какая-то систематизированная память привычных жестов. Юра потянулся к тумбочке у дивана, и, не открывая глаз, взял в руки свой телефон.

И только после этого заставил себя открыть тяжёлые веки.

Всё перед его глазами плыло, не хотело фокусироваться. Зато появилась память ощущений. Ни с чем это не перепутаешь. Он вспомнил, что такое дикое похмелье.

Но его разум сразу переключился на другие вещи, которые заставили его испугаться, не поверив в происходящее.

В его руках был старый телефон, последний кнопочный смартфон «Нокии», которым он не пользовался несколько лет. Тот, вроде бы, когда-то сломался. А теперь он был почти новый. Тот самый телефон.

И лежал Юра не на кровати, а на диване, перед которым стояла тумбочка с компьютером и пепельницей, в которой было много бычков. Курить он бросил несколько лет назад, взявшись заново за эту привычку совсем недавно, и дома такой коллекции бычков у него ещё не было на момент происшествия в лесу…

Потом он узнал комнату, несмотря на то, что дымка от сигарет ещё не рассеялась. Да, он помнил такие утренние часы по ощущениям. У него было много таких дней. Почти четыре года назад, когда он съехал от родителей, купив в ипотеку старую однушку в панельке на окраине города, где за окном был лес… в то время Юра расстался с Мирой, с которой был вместе полтора года. Расстался легко и безболезненно, радуясь своему одиночеству. Уже в то время он работал в охране на секретном объекте, устроиться туда ему помог родственник Миры.

Юра посмотрел на дату в телефоне и понял, что попал в то время, когда он испытывал наслаждение от своего одиночества, отдавая себя работе и вредным привычкам в те дни, когда не заступал на суточные дежурства. Иногда ему было одиноко, но из дома он выбирался только на работу и в магазин. Дома он слушал музыку и смотрел футбол. И ни о чём не беспокоился. Иногда он встречался с друзьями, ходил на концерты. Но всё равно одиночество было слаще гулянок в компании.

Манин всё ещё