правда? Никто не хочет этого признавать, но это так.

Я открываю дверь. Уже закат. Погода все еще теплая, несмотря на конец сентября. Джуничи стоит передо мной, на фоне оранжево-фиолетового горизонта. Он ухмыляется. Выглядит очаровательным, как и всегда. А в руках держит… букет цветов. Стрелиция?

– Здравствуйте, доктор Джэ.

– Господи.

– Нет. Это Джуничи, помнишь?

– Цветы?

– В благодарность за то, что согласился поужинать со мной. – Он моргает своими ониксовыми глазами. – Я заметил картину на стене в твоем кабинете. Подумал, что они могут тебе понравиться?

Мой взгляд сканирует его тело: на нем чистая белая летняя рубашка, модная, с короткими рукавами и без воротника. Брюки темные, зауженные к лодыжкам – идеально сидят на его длинных ногах. Ярко-желтые кроссовки. Растительность на лице аккуратно и коротко подстрижена, а на запястье дорогие на вид часы. Кажется, они сделаны из дерева? Господи. Все в нем изящно, но естественно. Только я вот не понимаю, почему он стоит на моем пороге.

– Доктор Джэ?

Выпрямляю спину. У меня был открыт рот? Отойдя в сторону, я придерживаю дверь:

– Я разрешаю тебе войти.

Джуничи переступает порог, держа сбоку элегантный букет.

– Как официально, – замечает вампир, оглядывая мою квартиру. Неожиданно, но он говорит на английском. – «Войди» вполне достаточно.

После недолгой паузы тоже отвечаю на английском. Хоть я и горжусь своим японским, потому что усердно учился, родной язык всегда удобнее, правда? Кроме того, мы у меня дома.

– Точно. Ну… я же не каждый день это делаю. – Во всяком случае, не с высокоуровневыми. За три с половиной месяца, что я здесь, я не позволил ни одному вампиру лапать меня. Сайрус был бы горд.

Только ранговые вампиры – чистокровные, первого, второго и третьего поколения – нуждаются в разрешении на вход в частную собственность. Это иронично, потому что большинство ранговых вампиров вряд ли захотели бы войти в дом человека.

Закрыв дверь, я прохожу мимо него, направляясь на кухню. От него хорошо пахнет, как будто вокруг его тела витает дымка чего-то очень приятного. Это точно не одеколон, а что-то более легкое, чистое и природное. Кипарис и мята. Нотки лаванды?

– Пиво? Вино? – Спрашиваю я, открывая холодильник.

– Ты нервничаешь? Выглядишь напряженным.

– Нет, – лгу я, проводя рукой по волосам. Они почти высохли. – Что ты предпочитаешь?

Он подходит ближе и прислоняется бедром к тумбе, все еще держа цветы.

– А что ты будешь? – спрашивает он.

– Пиво, наверно.

– Значит пиво.

Одной рукой я беру две бутылки из холодильника. Затем протягиваю руку к нему, чтобы передать одну, он поднимает букет и ухмыляется, будто хочет, чтобы мы обменялись. Наступает неловкая пауза, прежде чем я с тяжелым вздохом беру у него цветы, а он забирает пиво.

– Спасибо, – говорю я, кладя цветы на столешницу.

Подхожу к круглому столу в стороне. У меня маленькая уютная кухонька, места вполне достаточно для меня и еще одного человека. В целом квартира очень простая: бежевые стены, предметы первой необходимости и функциональная мебель. Чайник на плите, кухонный стол, серый диван в зоне отдыха и высокая книжная полка из клена у стены, набитая всеми моими медицинскими журналами и научно-исследовательскими книгами. У меня даже нет телевизора, и меня не особо заботит декор.

У кухонного стола я выдвигаю для себя стул.

– Я взял немного еды в магазине… на случай, если ты действительно хочешь поесть.

Джуничи подходит ко мне.

– Насколько я помню, мы договаривались об ужине. Это то, о чем я просил на прошлой неделе, когда возвращал тебе книгу.

Я выдыхаю.

– Верно. – Садясь, я говорю себе не раздражаться, он просто играет со мной в какую-то грубую вампирскую игру – просит ужин и приносит мне дорогие цветы. Я не знаю, зачем он это делает. Мне все это не нужно, особенно, если он просто собирается меня трахнуть и уйти.

Он садится напротив меня, пока я снимаю пластиковые крышки с нашей еды. Она еще теплая. Люблю супермаркеты в Японии. Там аккуратно и чисто, очень много готовой вкусной еды, есть даже свинина в панировке с рисом, всевозможные хрустящие крокеты, гигантские роллы макидзуси[1] и даже окономияки[2], не говоря уже о широком ассортименте бэнто[3] с овощами и жареной рыбой. Будто в каждом из них есть кухня, где работает замечательная бабуля и каждый день готовит деликатесы.

Звучит ужасно, на самом деле. Эксплуатация стариков. Я искренне надеюсь, что это не так.

– Ты сказал, что у тебя в больнице очень плотный график? – Голос Джуничи звучит спокойно и мягко в тишине, а его черные глаза устремлены на меня.

Я избегаю его взгляда, перекладывая вещи на столе.

– Да. В первый месяц дела шли медленно, но сейчас становится суматошно.

– Ты здесь уже три месяца, так?

– Почти четыре. – Я соединяю ладони над едой в знак благодарности, согласно местному обычаю, прежде чем взять палочки. – Itadakmasu[4].

Джуничи повторяет фразу и жест, затем берет свои палочки.

– Как тебе здесь?

Я пожимаю плечами.

– Здесь хорошо. Чисто. Люди дружелюбны, и работы много.

– Судя по твоему акценту, ты из Англии?

– Да. Родился в Лондоне, в Ист-Энде. Но наша семья переехала в окрестности Бристоля, когда мне было тринадцать. Там преимущественно сельская местность.

– Бристолец. – Джуничи улыбается. – Юго-западная Англия прекрасна. Я ездил в Бат по работе. – Он ловко управляется с палочками, держа их своими длинными пальцами, захватывает ломтик лосося и подносит ко рту. Я смотрю на него и думаю: интересно, кем он работает. Такой высокий парень мог бы быть моделью.

А еще я хочу задать ему вопрос: «Кто ты ты по национальности?». Странно, ведь я ненавижу этот вопрос. Мне все время его задают, и от этого всегда так неловко. Хотелось бы, чтобы люди не торопились, узнавали друг друга не спеша, собирая все подсказки самостоятельно, а не зацикливались на расовой принадлежности (мое нынешнее лицемерие не в счет).

Часто это самый первый вопрос, который мне задают при знакомстве, и тогда приходится объяснять, что моя мать – белокурая англичанка, а отец – южнокореец, как будто я собака в Вестминстерском клубе собаководства, предлагающая свои документы. Любой, обладающий интуицией и пониманием мира, догадается, что мое имя корейское, а фамилия – нет. Имя говорит за меня: половина к половине. Джэ Дэвис.

Но Джуничи Такаяма… полностью японское. Хотя глядя на него…

– У тебя была возможность увидеть какие-нибудь известные места или города? – задумчиво спрашивает Джуничи. – Замок Химэдзи пользуется популярностью. Кокоэн[5] особенно очарователен осенью.

– Нет. – Отвечаю я, качая головой и сдерживая свое любопытство. Он здесь только для того, чтобы переспать со мной, укусить и уйти. Нет необходимости в этой болтовне.

– А как насчет других городов? Киото? Осака или Токио?

– Нет. – Я подхватываю палочками кусочек риса. – Был слишком занят.

– Какая жалость. Знаю, что я необъективен, но здесь есть на что посмотреть и чем заняться. На случай, если у тебя будет время,