Тихонько мурлыкая мелодию, которую сейчас исполняла жена для нервного сценариста, Стрэнд устроился за старинным круглым дубовым столом в столовой, стены которой украшали пейзажи, написанные Лесли в свободное время. Взял свежий выпуск «Нью-Йорк таймс», лежавший на столе. Вот она, судьба, подумал он и достал яблоко из вазы с фруктами, стоявшей посередине. Надкусив, начал проглядывать заголовки статей — Лесли всегда оставляла ему газету, поскольку утром у него просто не было времени дочитать ее до конца. Он сжевал уже половину яблока, когда звуки пианино стихли, двери между столовой и гостиной растворились. Вошла Лесли а следом за ней — сценарист. Стрэнд поднялся им навстречу.

— О, да ты уже дома! — Жена чмокнула его в щеку. — А я и не слышала, как ты вошел.

— Сидел и наслаждался концертом, — ответил Стрэнд. От жены исходил запах свежести. Длинные белокурые волосы, собранные в пучок на затылке, немного растрепались — она имела привычку энергично встряхивать головой во время игры. Как приятно приходить в дом, где тебя ждет такая славная женщина, подумал он. Он был ее преподавателем в старшем классе и, впервые увидев Лесли, скромно сидевшую в первом ряду, тут же подумал: вот на этой девушке я и женюсь. Школы в ту пору в Нью-Йорке были совсем не те, что теперь. Девушки носили платья и аккуратные прически, и никто не считал, что выглядеть скромно неуместно и глупо. Он узнал ее адрес и терпеливо ждал, пока девушка окончит школу. А потом вдруг заявился к ней домой — к изумлению Лесли и неудовольствию ее родителей, убежденных, что работа в школе — удел неудачников. Поженились они, когда Лесли окончила первый курс в Джуллиарде. Потом родилась Элеонор, и родители изменили мнение о нем — впрочем, не слишком кардинально. Как бы там ни было, теперь родители Лесли проживали в Палм-Спрингс, и он никогда не читал их писем к дочери.

— Надеюсь, мы не слишком вам помешали, — проговорил телевизионщик.

— О нет, напротив! — воскликнул Стрэнд. — У вас, надо сказать, очень неплохо получалось, мистер Кроувелл.

— Ну, вы, должно быть, имеете в виду игру жены, — возразил Кроувелл. Похоже, музыка ничуть не помогла ему снять стресс.

Стрэнд рассмеялся.

— Я всегда узнаю ее игру, мистер Кроувелл.

— Уверен в этом, — кивнул тот.

— Мы с мистером Кроувеллом собирались выпить по чашке чая, — сказала Лесли. — Ты будешь, Аллен?

— С удовольствием.

— Тогда извините меня, я на минутку. Чайник уже на плите. — И Лесли направилась в кухню. Стрэнд любовался ее стройной фигурой, изящным изгибом шеи, синей юбкой и белой простенькой блузкой, точь-в-точь такой, какие носят школьницы. Сильные крепкие ноги, светлые волосы — старшая дочь была очень похожа на Лесли.

— Замечательная женщина… — пробормотал Кроувелл. — У нее просто ангельское терпение.

— А вы женаты, мистер Кроувелл?

— Был. Дважды, — мрачно ответил тот. — И сейчас собираюсь, в третий раз. По уши увяз в алиментах.

У него было одутловатое измученное лицо, напоминавшее несвежую очищенную картофелину. Лесли говорила мужу, что этот человек придумывает трюки и смешные шутки для комедий положений. Судя по выражению лица Кроувелла, то была изматывающая профессия. Он брал уроки дважды в неделю и платил за полчаса занятий по двадцать долларов. Его мучения, по всей видимости, были не напрасными, особенно с тех пор, как он по пять раз на неделе стал бегать к психоаналитику. Вот она, модель современной американской экономики в действии, подумал Стрэнд. Построчная оплата, визиты к психоаналитику и алименты.

— Как-нибудь, — говорил тем временем Кроувелл, — нам с вами надо посидеть, выпить. И вы откроете мне секрет: как это мужчине удалось сохранить брак в наши дни и в таком возрасте.

— Понятия не имею! — с улыбкой отозвался Стрэнд. — Просто везение, наверное. А может быть, лень. Консервативное неприятие каких-либо перемен.

— Да… — недоверчиво протянул Кроувелл. Затем покосился на газету, лежавшую на столе. — Неужели вы все еще можете читать эти ужасные газеты?!

— Порочная привычка.

— Лично меня они просто с ума сводят!

— Садитесь, садитесь, — вмешалась Лесли. Она принесла из кухни поднос, на котором стояли чайный сервиз и блюдо с печеньем. Разлила чай — Стрэнд отметил, какая твердая у нее рука, — и стала предлагать печенье. Кроувелл печально покачал головой.

— Сижу на диете, — объяснил он. — Холестерин, давление. Масса болячек.

Стрэнд взял целую пригоршню печенья. Много он не пил, никогда не курил, но был страшным сладкоежкой. И несмотря на это, с двадцати лет не прибавил и фунта. Он заметил угрюмый взгляд гостя, устремленный на горку печенья. Кроувелл предпочитал чай с молоком, но, когда на его вопрос, обезжиренное ли это молоко, Лесли ответила «нет», решил выпить чай без молока и сахара.

Лесли, радушная хозяйка, исправно поддерживала беседу — спросила, нет ли у Кроувелла желания на время оставить Шопена и попробовать заняться Моцартом. Кроувелл ответил отрицательно. Нет, на его вкус, Моцарт был слишком уж самоуверенным типом.

— Однако конец его был трагичен, — напомнила Лесли. — Он умер таким молодым.

— Как бы там ни было, — заметил Кроувелл, — он всегда очень четко осознавал, что делает. В Шопене есть по крайней мере хоть какая-то меланхолия…

Лесли вздохнула.

— Как скажете, мистер Кроувелл. Тогда в следующий вторник продолжим работать над вальсом ми-бемоль мажор.

— Он у меня в голове, — сообщил Кроувелл. — Слышу ноту за нотой, все замечательно. А когда начинаю играть, почему-то не выходит.

— Практика, — тактично вставила Лесли. Голос у нее был мелодичный, низкий и напоминал тихий минорный аккорд. — Все получится, все придет.

— Вы это серьезно, миссис Стрэнд? — подозрительно спросил Кроувелл.

Лесли заколебалась.

— Нет, — ответила она наконец и улыбнулась.

Стрэнд, продолжая жевать печенье, тихо засмеялся. В конце концов Кроувелл не выдержал и тоже расхохотался.

Когда он ушел, Стрэнд помог жене отнести чайные чашки и блюдца на кухню. Когда Лесли стала надевать фартук, он подошел, обнял ее сзади и поцеловал в шею. А потом положил руку ей на грудь.

— Догадайся, чем мне хочется сейчас заняться? — спросил он.

— Тс-с!.. — шикнула на него Лесли. — Джимми дома. Сам знаешь, у него привычка входить без стука.

— Я же не сказал, что займусь. Я сказал, что мне очень хотелось бы заняться…

— Должно быть, ты в чем-то провинился, раз так обхаживаешь меня сегодня, — улыбнулась Лесли. — Или просто день выдался удачный?

— Да. Прекрасно погулял по парку. Кругом все зеленеет. — Он отпустил жену. — Видел, как Кэролайн играет в теннис.

— Ох уж эта девчонка! — вздохнула Лесли. — Скоро ножищи у нее будут как у штангиста!