не нужно отдохнуть? Боливия? Мозамбик? Кейп Республика? Саундтрек смутно напоминает островной стиль, и она чувствует запах рома и кокосов. Как насчет путешествия? Путешествия, совмещенного с работой?

Тук-тук проносится мимо, гудя всю дорогу. Небо темнеет. Кирстен щурит глаза и смотрит вверх, чтобы увидеть рой дронов над головой. Они ей не нравятся, не нравятся тени, которые они отбрасывали. Девушка ненавидит, что у них есть камеры, будто она живет в чужом мрачном футуристическом воображении. Кирстен не может избавиться от ощущения, что за ней следят, но отбрасывает от себя эту мысль и пытается сосредоточиться на первоочередной задаче. Время пришло.

Лови момент, и все такое.

Сколько себя помнит, девушка всегда ненавидела докторов. И больницы. Но разве одна она? Она терпеть не может, когда кто-то ноет, что ненавидит больницы. Это все равно, что сказать, что ты ненавидишь наступать в собачье дерьмо, или публично промочить штаны. Это очевидно! Или на местном сленге — неимоверная тупость. Утверждение, которое обычно показывает, как мало ты понимаешь.

«Фу, я просто ворчу. Это все нервы».

Кирстен чувствует, что у нее потеют подмышки, так что она уменьшает шаг и думает о мороженом Пина коладе.

Кроме того, как она может утверждать, что ненавидит врачей, когда практически замужем за одним из них? Это лишь еще один пример того, насколько противоречивый у нее характер. В любом случае, Мармелад — другой. Он детский кардиолог и лечит сердца малышей, как ангел со скальпелем. И не то чтобы он когда-то был ее врачом. И этого никогда не произойдет.

Девушка останавливается перед появившимся «Инвитро». Здание больше, чем она ожидает, и на фотографиях на сайте оно казалось менее зловещим. Архитектура прекрасна, явно вдохновлена Петри. Сооружение в форме диска, построено из разжиженного стекла (Пол Хардкастл «Crystal Whisper»), до странности прозрачного и все отражающего. И в то же самое время, создается впечатление, что строение должно быть невидимым.

Кирстен вытирает свои потные ладони о джинсы и гадает, хочет ли она на самом деле пойти с этим вопросом до конца. Все электронные проекторы постеров в городе рекламируют это место. Говорят, это лучшая клиника, занимающейся вопросами фертильности, в округе. Спам-боты взламывают твой социальный статус и, если они видят, что ты в отношениях, принимаются бомбардировать тебя рекламными сообщениями. Как будто еще кто-то женится. Через какое-то время они перестают ожидать от тебя, что ты выйдешь замуж, начинают поднимать тему фертильности и агитируют завести ребенка. Прямо как родители.

Кирстен фыркает. Или, вернее, такими обычно бывают родители. Болезненная тема.

Два тяжеловооруженных охранника стоят на входе. Они выглядят больше как американские военные, чем охранники. Вооружены самыми современными автоматическими винтовками, экипированы в броню из кевлара, шлемы, похожие на панцирь черепахи, заставляющие их потеть. Стеклянные взгляды они не отрывают от пешеходов, проходящих мимо. Видеокамеры на здании поворачиваются в направлении Кирстен и подмигивают ей. Дальше на входе, чуть менее вооруженная женщина-охранник сканирует Кирстен на предмет всего подозрительного, затем указывает, куда идти.

Приемная в «Инвитро» шикарная, но абсолютно обезличена: оформлена в стиле казенного пятизвездочного отеля. Стены покрыты ванильного цвета обоями, которые ощущаются плоскими, сухими, и на вкус сладкие, как вафли. Кирстен слышит шепот воздушного дезинфицирующего средства, когда приближается к администраторам, с пустыми улыбками, сидящим за столом.

Зал ожидания битком: в этом месте, должно быть, печатают деньги. Женщина, облаченная во все бежевое, вручает ей стило и стеклянный планшет с формой для заполнения, и девушка начинает выискивать свободное место в переполненной комнате. По большей части тут парочки: некоторые отмытые до глянцевого блеска и полные надежды, некоторые несут на себе тягостную атмосферу поражения, некоторые розовеют от смущения, хоть Кирстен и не видела для этого причины. Как бы сложно это ни было, общепризнанно, что все в Южной Африке БПДО: бесплодны, пока не доказано обратное. По крайней мере, у нее и других людей в этой комнате есть деньги на лечение. Большинству не так везет, отсюда и огромный перекос в графике численности населения.

Некоторые пациенты носят маски против супербактерии. Кирстен предполагает, что ей тоже стоило бы свою носить, но решает, что не нужно перегибать палку. Если ей придется выбирать между ношением маски на лице всю оставшуюся жизнь или заболеть, она предпочтет рискнуть заразиться. Кроме того, выдаваемые государством маски, отвратительны на вид. Возможно, если ей удастся достать одну из дизайнерских масок… она собирается сесть рядом с парой, выглядящей спокойными, когда называют ее имя.

Золотая табличка на полуоткрытой двери пуста. Медсестра стучит в дверь, и они входят. Теперь или никогда. Кирстен начинает глубже дышать, лишь бы не паниковать.

Врач принимает электронный планшет, отпускает медсестру, и поглядывает на Кирстен с интересом поверх очков в черной оправе.

— Мисс Лавелл?

Его глаза очень светлого оттенка голубого цвета (хинин, ледники Арктики). Такое ощущение, что доктор видит ее насквозь, от чего становится очень неуютно.

— Я доктор Ван дер Хивер.

От нервов Кирстен улыбается слишком широко. Ей хочется сбежать. Доктор делает ей знак присесть и игнорирует ее следующие несколько минут, пока просматривает данные, заполненной ей формы, меняя масштаб и перелистывая. Она сосредотачивается на своем дыхании и оглядывается вокруг: одна сторона кабинета выполнена из стекла от пола до потолка, с мрачным и подавляющим видом на Чайна-сити и Сэндтон. Поблескивающие сертификаты занимают большую часть противоположной стены. Какой специалист чувствует потребность обклеить половину своего офиса сертификатами? Что он пытается изобразить?

— Так значит… вы пытаетесь уже три года?

Кирстен переключает все внимание на доктора.

— Три года. Да.

Врач издает звук принятия к сведению и продолжает листать.

— У вас есть дети? — выпаливает она, не в силах сдержаться.

Кирстен думает, что он скажет «нет», что женат на своей работе. На его столе нет фотографий в рамках с изображением семьи.

Он поднимает на нее взгляд, смотрит и, прикусив губу, говорит:

— Есть. Мальчик. Ну, я привык, что он мальчик. Взрослый мужчина уже. Врач.

Тьфу.

— Вы, должно быть, гордитесь им.

Он недоуменно моргает: его глаза увеличены линзами очков.

— Медицинская история вашей семьи…

— Обрывочна. Я работаю над тем, чтобы получить больше информации. Я на самом деле…

— Неважно, — говорит он. — Мы проведем стандартные первичные диагностические анализы для вас и вашего партнера.

Упоминание об анализах для Кирстен, как удар под дых. Верно, что у нее мало воспоминаний о раннем детстве, но то, что она помнит, так это то, что проходила бесчисленные исследования, специалиста за специалистом, рентгены, МРТ, компьютерную томографию, анализы крови. Вдыхала газ, чтобы отследить приток крови к ее мозгу, испытывала