Как заявил вон тот тип с усами и планшетом, Объект номер Четыре стал представителем неизвестного подвида хомо-кентавридов.

А как по мне, так он просто превратился в мужика с руками из жопы.

В самом прямом смысле.

Мясорубка в кои-то веки выплюнула не кучу фарша, когда-то бывшего человеком, а человека с некоторыми физическими отклонениями – у него из плеч росли обрубки длиной в ладонь, а из ягодиц – комплект нормальных рук с пятью пальцами, обгрызенными ногтями и размашистой татуировкой «ВДВ-97».

Как и раньше, этот жопорукий кентавр откликался на имя «Федя» и сохранил некоторые признаки разумного человека: матерился, звал маму и обещал достучаться до самого президента. Его тут же окружили мужики в халатах, «угостили» парой разрядов шокера, облепили датчиками, засунули в мешок и куда-то уволокли под конвоем из трех спецназовцев.

Собственно, тогда же и случилась неудачная попытка побега, пока все были заняты представлением, устроенным беснующимся «кентавром» Федей.

– Молчишь? – не унимался старик, – А я вот уверен, что ни черта хорошего из него не выйдет. Слишком низкий уровень адреналина…

– Чего?! – я даже забыл о своем твердом намерении не заговаривать со словоохотливым смертником.

– Говорят, что стать супером может только тот, кто боится эту штуку до усрачки. Так, что аж адреналин с поносом пополам изо всех щелей хлещет. А этот Скорпион наоборот, изо всех сил храбрится, вон, смотри: грудь колесом, шагает, словно на параде, и смотрит с презрением …

– И где это такое говорят?

– Имеющий уши да услышит, – дедок загадочно ухмыльнулся.

– Шевелись! Быстрее давай! – прикрикнул на татуированного один из охранников и толкнул его в спину, отправляя прямиком в колышущуюся в воздухе аномалию.

Черная клякса вздрогнула и «выстрелила» десятком щупалец, хватая ими оказавшегося слишком близко Скорпиона, и втягивая его в себя. То, что случилось дальше, мы видели уже не первый раз.

Сперва Мясорубка неподвижно застыла.

А потом начала вращаться вокруг невидимой вертикальной оси, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, пока не превратилась в сплошную размытую сферу, издающую пронзительный писк, от которого ломило зубы и волосы на руках вставали дыбом.

– Не пройдет… как пить дать не пройдет, – едва слышно бормотал рядом следующий кандидат в супергерои.

Прошла бесконечно томительная минута, и аномалия остановилась. В доли секунды вдруг прекратила свое безумное вращение и неподвижно застыла, с противным чавканьем выплескивая из себя мерзкого вида мессиво из кожи, костей, плоти и внутренних органов, которое еще совсем недавно было человеком.

– Я же говорил, – довольно ухмыльнулся дедок.

К этой куче человеческого фарша подошел один из умников в халатах, сжимая в руке какой-то прибор. Он вытащил из устройства метровую тонкую антенну и потыкал ею в то, что осталось от Скорпиона. Обернулся к коллегам и отрицательно покачал головой.

А смысл? Тут и без ваших осцилографов видно, что мужику не свезло.

– Ты же в курсе, что ты следующий, дед? – обратился я к болтуну.

– Ага, – беззаботно отозвался тот.

– И не боишься? А как же адреналин изо всех щелей?

– Так ведь у меня и случай особый – мне как раз бояться нечего, – загадочно ухмыльнулся старик.

– Это какой такой еще «особый»?

– Дар у меня имеется, угадательный. Вот взять тебя, к примеру. Ты же к нам сюда прямиком из тюрьмы попал, верно?

Ого. Меня действительно выкрали прямо из камеры на десятую ночь моего заключения. Я даже и проснуться толком не успел, как оказался сперва на улице, потом в мешке, а потом в каком-то транспорте с ужасно жесткой подвеской, и насквозь пропахшем фастфудом.

– Небось, пожизненное отбывал, за мокруху какую-нибудь? – продолжал угадывать он.

– Так значит ты уже… – я кивнул в сторону аномалии.

– Нет, еще нет. Хотя торчу здесь уже третью неделю. И все это время меня допрашивают, что-то измеряют, берут анализы, заставляют проходить разные тесты, пить какую-то дрянь…

– И?

– Я десятки лет зарабатывал на результатах спортивных матчей и почти никогда не ошибался. Да и вообще как-то так сложилось, что по жизни принимал правильные решения…

– Оно и видно.

Дедок печально улыбнулся и развел руками:

– Руперт почти уверен, что аномалия усилит мой дар, сделает меня настоящим прорицателем, способным предсказывать вероятный исход любых действий и событий.

– Руперт?

– Вон тот долговязый тип, с планшетом в руках. Он здесь за главного и занимается Жопокрутом и всем, что с ней связано. Настоящий ученый, готовый даже мать родную засунуть в эту хреновину во имя науки! Даже не удивлюсь, если так он и поступил…

– Жопокрут?

– Так они его сами называют. Неофициально, разумеется…

– Хорошее название, говорящее! Как тебя звать-то хоть, прорицатель, – улыбнулся я.

– Да уже и неважно ведь. Все равно сменю фамилию на Нострадамова какого-нибудь. Запишусь в экстрасенсы и буду в телевизоре выступать: глаза закатывать да дураков всяких из багажников вытаскивать.

– Объект номер девять! – раздается выкрик.

– Тебя уже зовут, Нострадамов.

– Запомнил, сынок? Бояться эту хреновину надо! Да так бояться, чтобы…

– …чтобы из всех щелей. Помню я, помню…

Дедок вздохнул, потер цифру «9», криво приклеенную куском скотча где-то в области сердца, и сделал несколько шагов вперед.

– Снимай одежду, – приказывает спецназовец.

Мой навязчивый собеседник послушно раздевается и складывает комбинезон аккуратной стопкой. Сверху кладет свою трость.

– Чур, по карманам не шариться! – в шутку угрожает он бойцу кулаком, – Заначка у меня там запрятана.

Белья на самоназванном Нострадамусе нет, как и на всех нас. А так же украшений, часов и прочей мелочи – видать, чтобы эта их аномалия не попортилась от инородных предметов. Или чтобы чего лишнее не приросло. Если уж оно руки к жопе приделывает, то какое-нибудь кольцо или нательный крестик и вовсе в хитрое место запихать может.

Дедок к пугающей кляксе подошел уверено и спокойно, несмотря на все свои проповеди о первобытном ужасе и благоговении. Обернулся и подмигнул, глядя прямо мне в глаза.

«Дебила ты гнойного кусок», – беззвучно шепчет и шагает в чернильное нечто.

Может, конечно, он и что-то другое сказал, но я все одно по губам читать не умею.

Аномалия подхватила его, обнимая своими черными щупальцами, и втянула в себя, потихоньку ускоряясь и размываясь в жуткую сферу. Десятки пар глаз неотрывно смотрели на Мясорубку, и десятки губ беззвучно отсчитывали томительно тянущиеся секунды.