Преодолев ров, Надежда оказалась перед офисным центром.

Это был не новый центр из стекла и металла, какие одно время вырастали в городе, как грибы после дождя. Этот центр разместили в здании какого-то советского института или конструкторского бюро, закрытого за ненадобностью или переведенного за город, где недвижимость гораздо дешевле.

Во всяком случае, именно так произошло с тем НИИ, где когда-то работала сама Надежда. А в их шикарном здании с видом на площадь Растрелли и знаменитый Смольный собор разместился банк.

Это старое здание давно нуждалось в ремонте. Со стен кое-где осыпалась штукатурка, а там, где она еще сохранилась, ее покрывали замысловатые граффити.

Надежда толкнула тяжелую дверь, вошла в холл.

Справа, в стеклянной будочке, сидел охранник – приземистый толстый дядька, отдаленно похожий на английского бульдога Черчилля, проживавшего в одном подъезде с Надеждой. Правда, у Черчилля был очень хороший, покладистый характер, и, встречаясь с Надеждой, он каждый раз останавливался перед ней и умильно смотрел, намекая, чтобы она почесала его за ухом. У этого же охранника характер был куда хуже. Увидев Надежду, он мрачно оглядел ее и рявкнул:

– Куда? Торговым агентам нельзя!

Первым побуждением Надежды было строго прикрикнуть на него: «Черчилль, фу!»

Однако она вовремя одумалась и вместо этого проговорила:

– Никакой я не агент! Ни торговый, никакой другой! Мне нужно в триста семнадцатый офис!

Для большей убедительности она помахала перед носом охранника Ольгиным конвертом.

– А, ну тогда ладно… – проворчал тот и уткнулся в глянцевый журнал, утратив к Надежде всякий интерес.

На обложке журнала Надежда краем глаза заметила фотографию известного артиста, под которой огромными буквами сообщалось, что он расстался со своей очередной подругой.

«Странно, – думала Надежда, подходя к лифту, – я думала, такие журналы читают только женщины. Ну, выходит, некоторые мужчины тоже интересуются сплетнями…»

Надежда нажала на кнопку лифта, но ничего не произошло. Нажала еще раз – и снова безуспешно. Только тогда она заметила стыдливую записку, прилепленную скотчем сбоку: «Лифт не работает».

– И почему я совершенно не удивлена? – проворчала Надежда, направляясь к лестнице. – Хорошо хоть этаж третий, а не десятый… на третий уж как-нибудь поднимусь…

Лестница была крутая, да еще сумка становилась с каждым шагом все тяжелее и тяжелее, как будто в ней была не банка маминого клубничного варенья, а несколько тяжелых камней или Большая советская энциклопедия. Или хотя бы малая. Это все кабачок.

Надежда Николаевна чувствовала, как ее настроение непоправимо портится.

Она задумалась о причинах этого и почти сразу поняла, что главная причина – не тяжелая сумка и крутая лестница, а недовольство собой. Своим слабоволием. Ну почему, почему она взбирается сейчас по этой лестнице, с тяжеленной сумкой наперевес, когда дома ее дожидается голодный кот, немытая посуда и неразмороженный фарш?

Надежда была твердо уверена, что утром кот просто прикидывался больным и что, когда она вернется, он набросится на нее еще в прихожей, до того оголодает.

Да, Ольга, конечно, та еще личность, беспардонная и беззастенчивая, она умеет заставить всех плясать под свою дудку, умеет заставить человека делать то, чего ему совсем не хочется, – но и самой Надежде пора научиться вовремя говорить «нет». А если у нее это не выходит, значит, сама виновата…

С такими безрадостными мыслями она вскарабкалась на третий этаж, не встретив по дороге ни одной живой души, и пошла по коридору, читая на дверях номера офисов. В коридоре тоже стояла могильная тишина – не слышались говор и смех из-за дверей, никто не выскакивал навстречу с чашками или с бумагами, не пахло кофе.

Вот наконец и триста семнадцатый… Ну ладно, сейчас она отдаст Ольгин конверт и пойдет домой, к коту и домашнему хозяйству… Надежда до того замоталась, что с нежностью думала даже о войне с котом.

Она толкнула дверь и вошла в тесную приемную.

Собственно, приемной это помещение можно было назвать с большой натяжкой, скорее этому крошечному помещению без окон подходило пренебрежительное название «предбанник». Здесь едва помещался маленький офисный стол, вращающийся стул, обитый искусственной кожей, и узкий шкаф для одежды. За столом никого не было, и вообще в предбаннике не было ни души.

Надежда этому ничуть не удивилась и толкнула следующую дверь, которая, судя по всему, вела в основное помещение офиса. Собственно, ей ничего другого не оставалось, если она хотела отделаться от Ольгиного конверта, – дверь была единственная.

Однако эта дверь открывалась с некоторым сопротивлением, как будто ей что-то мешало.

– Да что же здесь творится!

Надежда толкнула чуть сильнее, за дверью послышался грохот, что-то упало, но дверь все же отворилась.

Надежда протиснулась внутрь и с изумлением увидела за дверью опрокинутое ведро. Именно оно мешало ей открыть дверь, теперь же ведро перевернулось, выплеснув на пол свое содержимое – несколько литров грязной, мыльной воды.

Что характерно, ведро было не яркое пластмассовое, а допотопное – оцинкованное, с железной ручкой, каких Надежда уже много лет не видела. Разве что у мамы на даче осталось одно, и то вроде уже прохудилось. Если только землю носить или мусор какой… А тут вон в таком полы моют… Должно быть, это ведро сохранилось здесь еще с тех давних времен, когда в этом здании размещался какой-то научно-исследовательский институт…

Надежда неловко перескочила через лужу, стараясь не выронить злополучный конверт, и огляделась.

Помещение, в котором она оказалась, было довольно просторным. Здесь хватило места для четырех или пяти офисных столов с компьютерами и телефонами, слева от входа стояли несколько металлических шкафов, отгораживая часть комнаты, а дальняя ее часть была отделена стеклянной перегородкой, за которой, надо полагать, размещался кабинет начальника. Ну, или что-то вроде кабинета.

Однако на первый взгляд здесь, как и в предбаннике, никого не было. Ни одной живой души.

– Что же они все, на обед ушли? – пробормотала Надежда, оглядываясь по сторонам. – Но в таком случае могли бы закрыть офис… мало ли, кто сюда зайдет, – все же компьютеры денег стоят, и прочая оргтехника…

Однако при более внимательном осмотре она увидела за стеклянной перегородкой неподвижный силуэт человека. Видимо, трудолюбивый начальник решил поработать в обед и сидел за своим столом, заодно приглядывая за офисом…

Надежда решила отдать ему конверт и отправиться восвояси.

Она пересекла комнату, подошла к стеклянной перегородке и, прежде чем открыть дверь, постучалась.

Человек за столом никак не отреагировал, он даже не пошевелился.

Надежда раздраженно пожала плечами, подумала, что соблюла все приличия, и открыла дверь.