И с чего это она так покраснела! Чего бояться, в конце концов? Что при виде скрипучей кровати он не сумеет обуздать страсть и изнасилует ее на месте? Скорее ему бросится в глаза заплата на потолке и стоявшее под ней ведро, красноречиво указывающие на протекавшую крышу, да старая оконная рама со старательно заткнутыми от промозглого океанского ветра щелями, что, впрочем, совершенно не помогало.

Он аккуратно поскреб ногтем трухлявую раму.

— Совсем сгнила, — подтвердил он вслух свою догадку, — рама вот-вот выпадет.

— В таком же виде она была, когда я сюда въехала, — ответила девушка, вставая на защиту своего приюта. — Я уже привыкла.

Эйдан покачал головой.

— В этой развалюхе и собаку жалко поселить.

Она решительно обернулась, стараясь справиться с волнением.

— Я ни на что не жалуюсь, — порывисто заговорила Сэм, — исправно плачу каждые две недели ренту — я не задолжала вам ни пенни. Мне здесь хорошо. Неужели так трудно просто оставить меня в покое?

Сэм решительно направилась на кухню.

— Вот и все. Экскурсия окончена, — слегка иронично заметила она. — На обратном пути не забудьте заглянуть в нашу сувенирную лавку.

В ответ он добродушно улыбнулся, и эта усмешка лишь подчеркнула немного циничный изгиб его губ. К сожалению, намек он явно не понял и, вместо того, чтобы откланяться, снова сел к столу.

— Придется мне об этом подумать. Я не хочу выселять вас, раз вам больше некуда пойти, и все же сдавать внаем дом, потолок в котором грозит вот-вот обвалиться, тоже нельзя.

— Все дело в нескольких черепицах, — возразила она в отчаянии. Но что толку было спорить: ведь он, судя по всему, уже все решил и имел на это право, ведь это его дом.

Эйдан сухо рассмеялся.

— А рама? А эта заплата на потолке в спальне, электропроводка? А трубы? Могу поспорить, что зимой они замерзают.

— Только если не топить камин.

— И чем же вы топите? — насмешливо осведомился он.

— Собираю хворост. Во время отлива на берегу его полно. Обычно я складываю его в сарай на просушку. А иногда, если есть деньги, покупаю в деревне уголь. Денни продает его мешками в своей скобяной лавке, — взволнованно продолжала оправдываться Сэм.

Ее смущал этот холодный, равнодушный взгляд, в котором сквозила та же высокомерная уверенность, что и у брата.

— И вам здесь никогда не бывает одиноко? — мягко спросил он. У него были удивительные губы: суровые и в то же время чувственные, а глубокие складки по краям рта делали их выражение немного циничным. Но стоило ему улыбнуться… Должно быть, эта улыбка покорила не одно женское сердце. Не будь она так хорошо знакома с его братом, глядишь, и сама поддалась бы чарам.

— Мне нравится быть одной, — резко отозвалась Сэм, стараясь не выдать волнения.

— А как же поклонники? — рассмеялся он. — Им вы позволяете нарушать ваше священное уединение?

— Я… у меня нет никаких поклонников, — бросила она, заливаясь краской. — Это… это не ваше дело! — Девушка вздохнула поглубже. — Что же, если вы осмотрели все, что вам нужно…

На этот раз намек был услышан, и он проворно поднялся из-за стола.

— Конечно. Надеюсь, что отнял у вас не слишком много времени.

Он говорил подчеркнуто вежливо. Должно быть, все остальное ей просто почудилось.

— Если вы не против, я пришлю как-нибудь служащего посмотреть еще раз.

— Да… да, конечно. — Слава Богу, он собрался уходить. Нет, только не надо предлагать ему еще кофе! — Пусть… приходит в любое время. Я почти всегда здесь, если только не уезжаю в Сент-Айвс или еще куда-нибудь.

— Отлично, тогда через пару недель. Будем надеяться, раньше не начнет штормить.

— Вряд ли. В это время года такое случается нечасто. В конце лета иногда бывает гроза, а так…

Когда он успел подойти так близко? Она вдруг обнаружила, что стоит, прижавшись спиной к испорченному холодильнику и задрав голову, неотрывно смотрит в его бездонные темные глаза… Отчего вдруг стало так трудно дышать? Она перевела взгляд на его губы. Он улыбался. Насмешливая, коварная улыбка. Улыбка, чарам которой ни в коем случае нельзя поддаваться. И все же…

Эти губы наверняка знают, как надо целовать. Они будут горячи, и она сдастся, потому что просто не сможет иначе. И когда он склонился к ней, нежно погладив по щеке, она закрыла глаза. Сердце замерло в груди.

Прикосновение его губ было таким легким, что Сэм подумала — ей все это почудилось. Вздрогнув, она открыла глаза и с удивлением посмотрела на него.

— Ну что ж, всего хорошего, — только и сказал он, а затем вышел, и старая дверь с привычным скрипом затворилась.

Черт, черт, черт! Как она могла допустить такое? Ведь для него это не более чем забавная игра. Точь-в-точь как его братец, богатый красавец повеса, который думает, будто ему принадлежит всё и все — стоит только захотеть.

Присев за стол, Сэм закрыла глаза, стараясь унять беспокойный стук сердца. Ей вообще не следовало пускать его на порог. Поговорить с ним в сарае и не позволять приближаться к ней. Кто предупрежден, тот вооружен — от Харперов не дождешься ничего, кроме неприятностей.

Хотя с Демиеном, в общем-то, не было особых хлопот. Веселый, по-мальчишески обаятельный в свои двадцать девять лет, он ухаживал за ней примерно полгода, то и дело наведываясь к Сэм каждый раз, когда у него бывали какие-нибудь дела в гостинице или когда в гавани причаливала его яхта, но противостоять ему было вовсе не трудно. Ей слишком хорошо была известна его Репутация, чтобы принимать этот флирт всерьез.

Порой, правда, бывало довольно нелегко убедить его, что она не прикидывается, отказываясь ложиться с ним в постель: он не привык, чтобы его отвергали женщины. Однако веселый нрав позволял ему быстро справиться с обидой, и вскоре они уже весело смеялись, и он клялся, что непременно повторит попытку покорить ее сердце, как только снова вернется в Корнуолл.

Затем, примерно месяц назад, настал тот вечер, изменивший все — день ее рождения. Сэм не собиралась отмечать его: дни рождения никогда ничего для нее не значили. К тому же она хотела поскорее закончить скульптуру, чтобы отправить в Сент-Айвс. Антония, хозяйка галереи, говорила ей, что одному американцу понравилась ее работа, и Сэм надеялась продать ему эту скульптуру.

С этого-то все и началось. В спешке она неосторожно обошлась с паяльником и обожгла руку. Не то чтобы очень сильно, но боль была просто невыносима, и, подержав ладонь под струей холодной воды, она порылась в шкафчике и отыскала пачку болеутоляющих таблеток.

Надо было повнимательнее прочитать этикетку: там черным по белому было написано, что после приема лекарства следует избегать алкоголя. Но ведь тогда она вовсе не собиралась пить. Сэм и не ведала, что «Петрел», быстроходная яхта Демиена, стоит в гавани, пока не увидела на причале его самого по дороге из Сент-Айвса. Он махал ей рукой.