Но Эштон лишь смотрел на меня больными зелеными глазами, кривился, как от боли. Уходил… чтобы вернуться спустя недолгое время и вновь вести себя так же.

Это длилось до конца моего первого сезона.

Венцом было то, что он пришел к моему брату просить моей руки.

Я отказала.

Отказала, ощущая, как холодеют пальцы от его полумертвого взгляда и легкой улыбки. Он оставил на большом письменном столе крохотный букетик полевых цветов, защелкнул коробочку с кольцом, развернулся и ушел, не говоря ни слова.

А я потом сидела, с ногами забравшись в кресло, трогала кончиками пальцев нежные лепестки цветов, которые он непонятно как и где раздобыл в это время года.

Кто мне скажет, почему мне было так грустно в этот момент?

Я же не хотела за него замуж, правда не хотела. От всего сердца и на все сто процентов.

Но мне было грустно почти до слез.

Жалость?

Я коснулась щеки, растерла меж пальцев одну-единственную слезинку и улыбнулась.

Нет, это не было жалостью.

В которой Дженни осознает, что жизнь несправедлива. Но так ей и надо!

Следующего сезона я ждала с нетерпением.

– Вы прямо светитесь, мисс Дженни, – со смехом говорила Лиз, когда мы подъезжали в карете к дому графини Лайон, где должен был состояться один из главных приемов открытия сезона.

– Да? – с улыбкой спросила я и подтянула длинные нежно-сиреневые перчатки.

– Да-а-а… прямо подпрыгиваете от нетерпения! Кого-то так хотите увидеть?

Я только помотала головой, не собираясь делиться с дуэньей своими чувствами и эмоциями. А еще для того, чтобы прогнать образ зеленоглазого страшилища, который почему-то встал перед глазами после ее слов!

Я взяла себя в руки и из кареты вышла неторопливо и степенно, ничем не выдавая внутреннего волнения. И потом, в течение вечера, я тоже ничем не выдавала своего… ожидания. Потому что в привычных углах за колоннами моего рыжего кошмара не обреталось. Сначала я думала, что он опоздал, потом, что я его просто не видела среди многочисленных гостей… И уже дома, недовольно швыряя веер на туалетный столик, я неохотно призналась себе, что мне было бы… интересно его увидеть. Да-да, и ничего более.

То же самое я себе говорила еще недели три на последующих приемах, по утрам в парке и в опере вечером.

Еще спустя неделю я смирила свою гордыню и с деланной небрежностью обронила в девичьей компании:

– Что-то не видно Эштона Ройза…

– Ты соскучилась по своему преследователю, Дженнифер? – со смехом спросила одна из девушек.

– Вовсе нет. Но интересно.

– А по мне, ты всполошилась, куда подевался преданный поклонник. Не переживай, о жестокосердечная! Мой папа – деловой партнер барона, и я вчера слышала, что Эштон недавно вернулся в город из путешествия. И даже мне интересно, появится он снова, или ему хватило “радостей” прошлого года.

Я лишь снисходительно посмотрела на приятельницу, поправила шляпку и отошла от общей компании. Мы выбрались на пикник, потому немного побродить одной, оставаясь в поле зрения дуэньи, мне не воспрещалось. Приподняв юбки, я двинулась к речушке.

Подошла, прикрыла глаза и улыбнулась, ощущая, как свежий ветер с запахом воды овевает лицо. М-м-м…

Я запрокинула голову и, придерживая шляпку, посмотрела на ярко сверкающее в вышине солнце.

Мир прекрасен. Жизнь чудесна!

Именно на этом замечательном моменте я опустила взгляд на каменный мост в паре десятков метров ниже по течению и заметила там высокую мужскую фигуру в зеленом костюме. В его рыжих волосах солнце путалось лучами, высекая из медных нитей золотые блики.

Эштон.

Эш-ш-штон.

Непослушные губы растянулись в улыбке, а из глубин такой же непослушной души поднялась волна искристой радости.

Он отстранился от ограждения, торопливо сбежал со ступенек и быстрым шагом направился по серым плитам дорожки ко мне.

А я… меня как притягивало, я тоже шла ему навстречу. Медленно, борясь с желанием развернуться и уйти… или стараясь пробудить в себе это желание? Зачем я себя обманываю?

Я не сожалела, что отказала в прошлом году, но жалела о том, как себя вела.

Или стоит перестать говорить полуправду?

Я скучала. Скучала зимой в загородном поместье, скучала все то время в Лондоне, пока его не было.

Я… Я…

Я замедлила шаг. Через минуту он со мной поравнялся и застыл в метре, жадно вглядываясь в мои черты. Скользил взглядом по мелким деталям, словно впитывал в себя весь мой образ, от маленькой шляпки на темных волосах до кружева на платье и перчатках, бантиках на туфлях.

– Приветствую, мисс Риверс, – ровно и бесстрастно проговорил Эштон, коснулся затянутой в белые перчатки рукой края цилиндра.

Обошел меня и двинулся к остальной группе леди и джентльменов.

А я осталась стоять на дорожке в полном непонимании и шоке, понемногу закипая от злости.

Он. Меня. Проигнорировал.

Как так?!

Увы, данное происшествие не осталось незамеченным моими заклятыми подружками. Да и все последующие тоже.

Эштон периодически появлялся в обществе и даже недалеко от меня, но теперь демонстрировал такое откровенное равнодушие, что мне было к нему даже не прицепиться.

А мне хотелось! Видит бог, мне хотелось!

А еще мне хотелось, чтобы он смотрел на меня, а не на эту блондинистую стерву Виолетту! Мне хотелось, чтобы руку он предлагал мне, а не рыжей хохотушке Мэри.

Я привыкла, и отвыкать оказалось болезненно.

Лиз только смеялась:

– Ох Дженни, Дженни… вот что оно делает, ущемленное самолюбие! Сразу мальчик милее показался?

Я только гордо вздернула нос и отвернулась.

– Нет, конечно. Как был страшненьким, так и остался.

Но тем же вечером на балу, рассматривая его издалека в компании представительных джентльменов, я почему-то отметила, что за прошедшее время он немного раздался в плечах.

Мысленно щелкнув себя по носу за такие крамольные мысли, я со всевозможным очарованием улыбнулась молодому баронету, старательно пытавшемуся развлечь меня беседой, и твердо для себя решила, что больше за Эштоном наблюдать не буду.

Не буду, сказано!

Я повернулась к баронету и с очаровательной улыбкой спросила:

– Так как прошла ваша последняя охота?

Лорд расцвел и тотчас завалил меня никому не нужными подробностями его сомнительного подвига. Да, я не особенно жаловала убийство зверей ради развлечения, а не пропитания, но суровые жизненные реалии вынуждали держать свое мнение при себе.