Вслед за управляющей я поднимаюсь по плавно изогнутой лестнице; моя рука легко скользит по отполированным перилам. Они сделаны из обработанного вручную дуба и на ощупь кажутся прочными и надежными. Дом строился на века, и наверняка в нем должно было жить не одно поколение потомков, однако он пустует и вот-вот примет на постой одинокую женщину и ее кота.

– А у капитана Броуди были дети? – спрашиваю я.

– Нет, он так и не женился. После его гибели дом достался по наследству одному из племянников, а потом несколько раз переходил из рук в руки. Теперь он принадлежит Артуру Шербруку.

– Отчего же мистер Шербрук не живет здесь?

– У него есть дом в Кейп-Элизабет, неподалеку от Портленда. А Вахту Броуди он унаследовал от тетки много лет назад. Дом перешел к нему в довольно плачевном состоянии, так что господин Шербрук уже потратил целое состояние на реставрацию. Он надеется, что найдется покупатель… – Немного помолчав, она оборачивается ко мне. – Если это вам интересно.

– Я не потяну содержание такого дома.

– Ну да. Я просто подумала, что стоит упомянуть об этом на всякий случай. Но вы правы: содержание таких исторических построек – сущий ужас.

Мы идем по второму этажу, и Донна указывает на дверные проемы двух скудно обставленных спален, а затем подходит к двери в самом конце коридора:

– Это спальня капитана Броуди.

Войдя в комнату, я снова вдыхаю аромат моря. Этот запах я заметила еще внизу, но здесь он слишком явный – словно прямо на меня накатывает волна и брызги летят в лицо. Но вдруг аромат исчезает, будто кто-то взял и закрыл окно.

– Вы будете в восторге, проснувшись и взглянув на эту красоту, – не унимается Донна, указывая на окна, хотя за стеклом все еще висит туман и ничего не видно. – Летом солнце встает вон там, над водой, так что можно встречать рассвет.

Я хмурюсь, глядя на голые окна.

– Без занавесок?

– Да тут нечего скрывать, потому что никого нет и никто вас не увидит. Участок тянется до самой воды. – Она оборачивается и кивает на камин. – Вы ведь умеете разжигать огонь, верно? Знаете, что первым делом нужно открыть дымоход?

– Я часто навещала бабушку на ее ферме в Нью-Гемпшире, так что у меня есть кое-какой опыт по растопке печей.

– Господин Шербрук хотел бы убедиться в вашей осмотрительности. Пламя довольно быстро охватывает такие старые постройки. – Донна достает из кармана связку ключей. – Думаю, наша экскурсия подошла к концу.

– Вы говорили, наверху башенка?

– О, сейчас в башенке нечего делать. Там черт-те что, инструменты да деревяшки. И разумеется, нельзя выходить на вдовью дорожку, пока плотники не заменили настил. Это небезопасно.

Я так и не решалась взять у нее ключи… Вспомнилось первое впечатление при взгляде на дом, как будто взиравший на меня безжизненными стеклянными глазами. Тогда Вахта Броуди, казалось, не обещала ни уюта, ни пристанища, и меня охватило желание сбежать отсюда. Но теперь, когда я оказалась внутри, вдохнула ее воздух и прикоснулась к деревянным перилам, ощущения стали совсем иными.

Дом принял меня.

Я беру ключи.

– Если появятся вопросы, меня можно застать в офисе со среды по воскресенье, а по срочным в кухне Шарлотта оставила небольшой список местных телефонов. Водопроводчик, врач, электрик…

– А почту где можно забирать?

– На обочине подъездной аллеи есть почтовый ящик. А можно арендовать ящик в городе. Так поступила Шарлотта. – Донна останавливается у моей машины, разглядывая кошачью переноску на заднем сиденье. – Ого! Ну и кошечка у вас!

– Он давно приучен к лотку, – заверяю я.

– Он здоровенный.

– Знаю, пора посадить его на диету. – Я протягиваю руку, чтобы вытащить переноску, и Ганнибал шипит на меня сквозь решетку. – Он не в восторге, что пришлось сидеть в машине так долго.

Нагнувшись, Донна разглядывает Ганнибала.

– Мне кажется или у него лишние пальцы? Мейн-кун, верно?

– Да, целых двадцать шесть фунтов.

– Охотиться любит?

– Еще как!

Донна улыбается Ганнибалу:

– Тогда ему здесь понравится.

Я затаскиваю переноску в дом и освобождаю пленника. Ганнибал выбирается из клетки, бросает на меня недобрый взгляд и устремляется в сторону кухни. Разумеется, первым делом ему нужно туда; даже в незнакомом доме Ганнибал всегда знает, где ему накроют ужин.

Мне пришлось не раз повторить маршрут до машины и обратно, чтобы выгрузить и отнести в дом чемодан, картонные коробки с книгами, постельным бельем и кухонной утварью, а также два пакета продуктов, купленных в городке Такер-Коув на первые несколько дней. Из своей бостонской квартиры я прихватила все, что может пригодиться в ближайшие три месяца. Романы, собиравшие пыль на моих книжных полках, – я давно собиралась прочесть эти книги, и теперь наконец-то пробил их час. Банки с драгоценными травами и специями, которые, как я опасалась, трудно будет найти в каком-нибудь захолустном магазинчике штата Мэн. Я привезла и купальники с пляжными платьями, и свитеры, а также толстую пуховую куртку, потому что даже летом трудно предсказать погоду в Новой Англии. Во всяком случае, так говорят.

Когда все вещи были перенесены в дом, время уже перевалило за семь, а я основательно подмерзла в тумане. Мне хочется только одного – выпить чего-нибудь у потрескивающего очага. Достаю три бутылки вина, привезенные из Бостона. Открыв кухонный шкаф в поисках бокала, обнаруживаю, что у предыдущей постоялицы были похожие желания. На одной из полок, рядом с экземпляром «Радости приготовления пищи»[1], стоят две бутылки односолодового шотландского виски – одна почти пуста.

Отставив в сторону вино, беру бутылку, в которой осталось немного виски.

Сегодня моя первая ночь в этом великолепном старом доме – так почему бы и нет? Я уже никуда не пойду, день был крайне утомительный, да и в такой влажный прохладный вечер виски подойдет куда лучше всего остального. Кормлю Ганнибала, наливаю шотландский виски в хрустальный стакан, найденный в кухонном шкафу, – всего на два пальца. И вот, стоя прямо у рабочего кухонного стола, я вознаграждаю себя первым глотком и с удовлетворением выдыхаю. Допивая содержимое стакана, бездумно перелистываю «Радость приготовления пищи». Книга вся покрыта пятнами и брызгами жира, – видимо, ее часто использовали и очень любили. На титульном листе красуется надпись: