Парочка виновато и испуганно оглянулась. В комнате повисло тяжкое молчание. Человек, соединяющий в одном лице любящего, но строгого отца и доброжелательного тестя, явно намеревался испепелить провинившихся взглядом. Помолчав и убедившись, что молодые люди в должной степени унижены, он наконец спокойно заговорил:

– Я вернулся напомнить Джейн о том, что ужинать сегодня придется несколько позже. Меня задержат неотложные дела. Вижу, вернулся не зря.

– Сэр, если мне будет позволено… – Грегори попытался что-то сбивчиво объяснить.

– Нет. Не будет позволено. Но если будет позволено мне, то я хотел бы поговорить с дочерью наедине.

– Во всем виноват только я, сэр. Готов нести всю полноту ответственности.

– Отлично, молодой человек. Ответственности вам не избежать, Джейн – невинная девочка. Вы же – взрослый мужчина. Так что немедленно избавьте нас от своего присутствия.

Не в силах поднять глаза, Джейн услышала, как закрылась дверь. И только сейчас, в удручающей тишине, осмелилась взглянуть на неподвижного, словно безжалостная каменная скала, отца.

– Простите, отец, – едва слышно пролепетала она. – Мне очень и очень стыдно.

– Хотелось бы думать, что так оно и есть на самом деле. Не припомню, чтобы хоть раз в жизни я испытывал столь глубокое разочарование.

Слова резали по живому словно нож, и Джейн снова виновато уставилась в пол.

– Извините, – повторила она слабым голосом.

– И как давно продолжается это безобразие? Конечно, можно было бы сказать неправду, но ведь отец все равно узнает истину от Грегори.

– Почти год, сэр.

– Ты сохранила девственность?

О Господи! Какой позор! Ему приходится задавать родной дочери такие вопросы!

– Да, сэр.

– Я чрезвычайно огорчен и разочарован твоим поведением. Посмотри на меня. – Джейн послушно подняла взгляд. – Сию же минуту отправляйся домой, в свою комнату, и не смей выходить до самого вечера. Понятно?

– Да, сэр.

– Выйдешь только к ужину, а потом мы продолжим разговор в библиотеке.

– Слушаюсь.

Чарльз возмущенно хлопнул дверью, оставив дочь в напряженной тишине просторного кабинета одинокой и растерянной.

Чарльз не спеша закончил ужин и откинулся на спинку стула, по-хозяйски властно оглядев собравшееся за столом семейство. Гертруда, старшая дочь, сидела справа от отца, рядом с мужем. Младшая, Джейн, как обычно, расположилась по левую руку. Глядя на дочерей, отец уже в который раз удивился их поразительной несхожести: да, сразу заметно, что этих молодых леди произвели на свет разные матери.

С самого детства дурной характер старшенькой накладывал заметный отпечаток на существование всей семьи. Холодность и неприветливость дочери казались настолько отвратительными, что мистер Фицсиммонс вполне понимал Грегори и в глубине души не слишком корил зятя за обращение к Джейн в поисках понимания, нежности и симпатии.

Да, одного лишь взгляда на младшую дочку казалось вполне достаточно, чтобы согласиться, что только полный и к тому же бесчувственный глупец мог устоять против очарования девочки. В четырнадцать Джейн казалась неловким, порой даже неуклюжим жеребенком, который изо всех сил старается не потерять равновесие и не упасть. Сейчас, в девятнадцать, она выглядела грациозной и прелестной юной дамой.

Природа подарила девочке обаяние и естественное расположение к людям. Она умела находить радость в работе и принадлежала к тому немногочисленному, но счастливому племени, которое обладает даром принимать жизнь в широко раскрытые объятия, но в то же время готово ринуться в бой и разрушить все возникшие на пути препятствия.

О, если бы только она родилась мальчиком!

Чарльз грустно покачал головой. Бесплодное восклицание мелькало в голове уже не одну тысячу раз. Что толку оплакивать несправедливое решение природы? Джейн – дочь, женщина, и отец не в силах что-нибудь изменить. Единственное, что ему дано, так это предотвратить надвигающуюся катастрофу.

Наконец все члены семьи закончили ужин. Трапеза оказалась долгой, вялой и скучной. Фицсиммонс негромко кашлянул и перевел взгляд со старшей дочери на младшую.

– Если вы не возражаете, леди, мы с Грегори выпьем по стаканчику портвейна.

– Конечно, папа, – послушно согласилась Гертруда и тут же встала из-за стола. Не поднимая глаз, Джейн последовала примеру сестры. Уже возле двери ее настиг голос отца:

– Джейн, мне необходимо поговорить с тобой наедине. Подожди, пожалуйста, в библиотеке.

– Конечно, сэр, – едва слышно пробормотала Джейн, выходя в холл.

Грегори снова сделал неуклюжую попытку извиниться и оправдаться, но тесть даже не захотел слушать беспомощные объяснения.

– Относительно Джейн я все устроил, – перебил он. – Очень скоро она нас покинет. Вы же должны дать мне обещание.

– К вашим услугам, сэр.

– Обещайте, что вплоть до ее отъезда ни разу не попытаетесь остаться с девочкой наедине. Никаких прощальных нежностей я не потерплю. Вы хорошо меня поняли?

– Разумеется, сэр.

– Она утверждает, что не утратила девственности. Это правда?

– Да, сэр. – При столь нескромном вопросе тестя Грегори счел необходимым благоразумно покраснеть.

– Невинность младшей дочери исключительно важна для осуществления моих планов, и ваше развязное поведение не должно их нарушить. Вы и без того уже причинили немало беспокойства и неудобств. Больше некуда.

Грегори выглядел таким несчастным, что Фицсиммонс решил сжалиться. Поначалу деловые качества зятя вызывали у него серьезные сомнения, но с годами молодой человек начал приносить семье все больше и больше пользы. Особенно заметной его роль стала именно сейчас, когда парень подал идею расширить дело и вступить в отношения импорта-экспорта с зарубежными партнерами. Предложенная схема оказалась просто великолепной. Если говорить откровенно, Чарльз даже не ожидал от Грегори подобной фантазии и смелости мысли. Как знать – возможно, у зятя все еще впереди.

Тесть с улыбкой откинулся на спинку стула. Выражение лица изменилось: теперь в нем читалась искренняя заинтересованность.

– Насколько успешно продвигается дело по производству наследника? Надеюсь, появились ободряющие новости?

– К сожалению, пока нет, сэр. Но я стараюсь изо всех сил.

– Не ленись. Внук мне просто необходим, причем как можно быстрее.

С этими словами Чарльз поднялся и вышел из комнаты, оставив обескураженного Грегори допивать портвейн в одиночестве. Пришло время положить конец тревожному ожиданию дочери.

Едва отец вошел в комнату, Джейн тут же встала. Он никогда не отличался несдержанностью и резкостью, и все же сейчас в душе поселился страх. Даже если Чарльз вдруг поднимет на нее руку, наказание нельзя будет назвать незаслуженным.