который получается по сложении всего, что относится к области принципов, и по вычитании всего, что относится к области дрязг”.

Дальше Ленин выводит, что меньшинство — это оппортунистическое крыло партии.

Вывод о том, что большевикам не по пути с меньшевиками, Ленин делает на основе тщательно изученных фактов и протоколов. Раньше ведь не было видеокамер, всё фиксировали в протоколах на бумаге.

— Сейчас многие обдумывают ситуацию о том, как так получилось, что Хрущёв установил совсем другую власть, повернул на другой путь. Этому предшествовал XIX Съезд, вскоре после которого Хрущёв и стал Первым секретарём. А ведь протоколов этого Съезда нигде нет! Всех других Съездов есть, кроме этого. Я их стал собирать, на Съездах решались принципиальные вопросы. Есть издание “КПСС в резолюциях и решениях”. Но это всё итоги без движения к ним. А Гегель нас учит, что результат надо брать вместе с путём к этому результату. Стенограммы и протоколы позволяют это представить. Так вот нет стенограммы XIX Съезда до сих пор! А шуму–то было о гласности! Больше всех об этом кричал Горбачёв. Опубликовали закрытый доклад Хрущёва на XX Съезде. А стенограмма XIX Съезда партии так и не появилась. А хотелось бы узнать, как там всё происходило.

— Я для себя пометил, что Ленин много пишет о важности изучения партийной работы и конкретно партийных съездов: “Именно изучать, потому что одно чтение груды сырого материала, составляющей протоколы, еще не дает картины съезда.”

Следующая глава — подготовка Съезда. Цитирую: “Существует изречение, что каждый имеет право в течение 24 часов проклинать своих судей. Наш партийный съезд, как и всякий съезд всякой партии, явился тоже судьей некоторых лиц, претендовавших на должность руководителей и потерпевших крушение. Теперь эти представители «меньшинства», с наивностью, доходящей до умилительности, «проклинают своих судей» и стараются всячески дискредитировать съезд, умалить его значение и авторитетность”.

“Редакция, состоящая в большинстве своём из лиц, отвергнутых съездом (имеется в виду редакция новой “Искры” — прим. М. У.), продолжает, с одной стороны, называть себя «партийной» редакцией, а, с другой стороны, открывает объятия лицам, утверждающим, что съезд — не божество”.

Далее Ленин показывает, что произошло с “Искрой”. Судя по тому, что я тут читаю, Плеханов уже колеблющийся, Аксельрод то одну сторону примет, то другую. Про Игнатова тут ещё нет.

— Я думаю, что кроме Плеханова из этой группы никого нельзя назвать, кто бы хотя бы временно продолжал партийную линию. А Плеханов потом устал и перешёл на позицию меньшевизма. Ведь большевизм требует постоянных и активных действий, борьбы и работы. Ленин был на это способен, а Плеханов в такой степени нет. Поэтому по масштабу личности Плеханов менее крупная личность, чем Ленин.

— Главной задачей Съезда было создание партии на тех принципиальных организационных началах, которые были выдвинуты и разработаны “Искрой”. Можно ли считать, что маленький росток создания РСДРП(б) был заложен на II Съезде или ещё рано об этом говорить?

— Не просто росток, а главный источник. Разделение на большевиков и меньшевиков только кажется временным явлением, но после этого был только один IV Съезд объединительный, III Съезд был отдельно съездом большевиков, значительная часть большевиков тосковала, как сейчас тоскуют, что, мол, нас мало, надо, чтобы было больше. Но, как говорится, больше всего мусора — на свалке. Тут по количеству судить не надо. Лучше меньше, пусть более узкий авангард рабочего класса, чем широкий круг, который не является авангардом. На IV Съезде победили меньшевики, V Съезд был собран уже только большевиками и далее ни в чём уже не выражалось соединение в одну партию, они разошлись. Меньшевики принимались в партию по принципу членства в ней всех, кто как–то помогает, работать в организациях было не обязательно. Но вот такая партия со временем сама распадается, потому что нет исполнения решений. Нет партийной дисциплины. Авангард класса должен быть очень прочным. Ленин это понимал: если не будет такой прочной организации революционеров, то ничего не выйдет. Будет нечто размытое. Так что IV Съезд был последним совместным Съездом.

— То есть Ленин поставил точку для себя в этом вопросе ещё на II Съезде?

— Ленин поставил такую границу, которая отделяла борющихся революционеров от болтунов. Партия разделилась на две части. К 1917 году меньшевики превратились в ничто.

— У меня ещё вопрос. Я встретил новое понятие “императивный мандат”.

— Собирается какой–нибудь форум, комитет, съезд, на него люди выбирают делегата. Ему дают наказ придерживаться той или иной линии. И если мандат императивный, то собрание съезда бесполезное, ибо как бы вы там ни обсуждали, я должен голосовать так, как мне сказали. И другой так же, и третий. Поэтому смысла в собирании этого органа нет. То есть императивные мандаты — это отсутствие коллективного руководства и принятия решений. Императивные мандаты были, но они ушли, потому что это только видимость организации.

Мне, например, наказали голосовать против Вас. Мы встретились на Съезде, поговорили, обсудили и пришли к единому мнению. Но я всё равно вынужден голосовать против Вас, потому что получил такой наказ.

Ленин на том же V Съезде столько сил потратил на разъяснения! Он понимал, что одно дело — принятие правильного решения, а другое дело — его осуществление. Если люди примут правильное решение и на этом всё, то никакой партии не будет. Потому что партия — это организация действия, боевой отряд класса, авангард. А если собрались болтуны и приняли, скажем, решение, что 2х2=4. И что? И всё. Никто никуда не идёт. Решение правильное? Правильное. Были люди, которые настаивали, что 2х2=5, но они проиграли. Что дальше? Ничего, никакого движения в результате. Потому люди должны понимать, что если их выдвинули в авангард, то и действовать надо как авангард. Вот как Ленин. Его выдвинули в авангард, он и действовал как авангард: написал больше всех, объяснил, доказал и растолковал больше всех.

При этом он никогда не был ни Первым, ни Генеральным секретарём. У нас до 1922 года в партии вообще не было генерального секретаря. Ленин к тому времени, понимая, что здоровье уже не то, предложил на эту должность Сталина. Хотя у Сталина уже были две большие нагрузки. Он возглавлял народный комиссариат по делам национальностей и Рабкрин. “Генеральный секретарь” тогда означало секретарь по общим вопросам. А вёл Политбюро вовсе не Сталин, а Каменев. И никогда я не видел, чтобы Сталин писал “генеральный секретарь” с большой буквы.

— Это с Запада пришло, там такая традиция, писать с большой буквы.