Ровена любила проводить время в библиотеке. Она часто засиживалась допоздна за чтением какой-нибудь исторической повести и воображала, как бы там, в прошлом, где вместо лошадей по улицам разъезжали разноцветные автомобили, а небо рассекали серебристые самолёты.

Как жили древние? Кем они были? Чего хотели и куда стремились? И каково это за несколько часов оказаться на другом конце планеты, не боясь скверны и монстров за городскими стенами?

Поствоенное время казалось блеклой тенью великих цивилизаций, существующих теперь разве что на пожелтевших листах никому не нужных книг.

Появись сейчас перед ней могущественный маг из сказки и предложи отдать всё, что имеет, взамен на самую трудную и бесславную жизнь, но там, в прошлом, без раздумий бы согласилась. Всё лучше, чем гнить в стенах замка в ожидании свадьбы, чтобы потом продолжить гнить уже до конца дней в каком-нибудь особняке Южного Мыса, или, того хуже, Опертама.

За книгами время пролетало незаметно. Казалось, только час назад Восемьдесят Третья принесла с кухни овощной суп и пару ломтиков холодной свинины, а за окном уже закат.

Ровена пролистала исписанные старательным почерком страницы и облегчённо выдохнула: вышло неплохо. Осталось всего несколько листов и она заткнёт старого брюзгу за пояс. Как вытянется тощая рожа учителя при виде готового задания!

С довольной улыбкой она отправилась к архивам. Где-то здесь должны быть летописи о последних правителях Регнума.

Ровена перебирала толстые папки, бегло просматривая подписи. Нужные откладывались в сторону, остальные водружались на место — в огромный ящик под нижней полкой.

— Период правления Урсуса Второго, — вслух прочла она и взяла папку в руки.

Старая лента, стягивающая обложку, треснула и всё содержимое вывалилось прямо на её колени. Ровена принялась бережно собирать испещрённые мелкими буквами листы и складывать их в ровную стопку. Указы, бытовые учёты, какие-то деловые переписки… А это что?

Она застыла, внимательно разглядывая очередной документ, заметно отличавшийся от остальных. На весь лист выцветшей краской распечатано мужское лицо. Ниже подпись: «В розыске» и буквами помельче: «Подозреваемый в убийстве короля. 100 000 золотых за достоверную информацию о местонахождении».

Она заморгала, не веря глазам. Какое убийство? Отец и его отряд попали в засаду дикарей и никто не выжил. А этот явно не уруттанец.

Краска портрета поблекла от времени, но лицо казалось до боли знакомым. Эти глаза, этот орлиный нос и номер над правой дугой густых бровей…

Быть того не может!

Ровена подскочила. Сердце птичкой затрепетало в груди, в горле пересохло от волнения. Должно быть, это ошибка. Чья-то злая шутка, не иначе.

Она летела по коридорам стрелой, перепрыгивала через несколько ступеней на ходу, рискуя подвернуть лодыжку, если не шею. Восемьдесят Третья не отставала, держась позади всего в паре шагов.

Кровь в голове стучала сотней маленьких молоточков, лицо пылало. Пусть Максиан будет у себя! Только бы застать его, он ведь часто задерживается допоздна.

Ступени замелькали под ногами. На повороте, перед кабинетом, едва не сбила с ног гвардейца, увернувшись от столкновения в последнюю секунду.

Наконец остановившись, Ровена из последних сил забарабанила кулаком в дверь.

— Войдите, — донеслось изнутри и она, не дожидаясь, пока выровняется дыхание от долгой пробежки, толкнула тяжёлую дверь.

Кабинет встретил запахом бумаги и чернил. Два широких кресла и массивный стол, заваленный стопками документов и канцелярскими принадлежностями, вот и всё убранство, если не считать длинного шкафа с ровными рядами книг.

Максиан отложил документ и удивлённо приподнял бровь. Взгляд чёрных глаз пронзительный, немного насмешливый. Короткие чёрные волосы с серебряными прядями на висках зачёсаны назад. Он всегда носил аккуратную круглую бородку и, сбрей вдруг её, точно бы уже не был прежним Максианом, которого Ровена знала всю свою жизнь. Одет всегда строго, без излишеств, единственным украшением служило массивное кольцо на безымянном пальце.

— Какая приятная неожиданность! — улыбнулся он.

Ровена метнулась к столу и швырнула лист прямо под нос:

— Что это значит?!

Он недоумённо нахмурился: что-то явно стряслось. Принцесса тяжело дышала, капельки пота проступили на бледном лбу. Глаза полные непонимания и смятения.

— Присядь, будь добра.

Хватило и одного взгляда на брошенный ею лист, чтобы всё сразу стало на свои места.

Дьявол! Он же собственноручно избавился от каждой копии, сжёг всё дотла.

— Где ты это нашла?

— В архивах, — Ровена опустилась на скрипучее кресло и провела ладонями по разгорячённому лицу.

Максиан отложил лист. Знала бы она, чего ему стоило уговорить Юстиниана отменить розыск. Сначала и сам мечтал вырезать мерзавцу сердце и скормить туннельным псам: тот должен был умереть, защищая своего господина, а вместо этого трусливо сбежал. Едва заметные следы вперемешку с кровью тянулись вглубь Мертвых Пустошей, но осквернённого найти не удалось.

Но что теперь? Сказать девчонке правду означало разрушить и без того хлипкие стены спокойствия, которые он, камень за камнем, воздвигал годами после гибели друга, и всё для неё, сироты, брошенной судьбой в хищные лапы стервятников. Нет, так дело не пойдёт.

— И что тебя так взволновало, моя дорогая? — Максиан изобразил искреннее непонимание. — Обычное дело — награда за поимку преступника.

— Не лги мне! — не сдержалась принцесса. Её руки мелко затряслись, глаза заблестели. — Ты думал, я его не узнаю? И причём здесь отец, раз уж это обычный преступник?

— Успокойся, будь добра, — Максиан опустился в кресло напротив и взял её ладонь. — Кого ты узнала?

— Это Севир! И даже не пытайся убедить меня в обратном! Я прекрасно помню и его лицо, и его номер! — Ровена отдёрнула руку и исподлобья уставилась на Максиана.

Он тяжело выдохнул и откинулся на мягкую спинку кресла. Ложь во благо. Не так ли обычно оправдывают своё малодушие родители перед собственными отпрысками? Но Ровена уже не ребёнок и, возможно, пришло время задуматься ей о будущем, а оно совсем не безоблачное. Имеет ли он права рушить её мирок? Нет, не имеет. Но есть ли уверенность, что этого не сделает кто-то другой в менее подходящий момент?

Принцесса прочистила горло, намекая, что ждёт объяснений.

— Ты была слишком мала, — всё же осторожность не помешает, — я не мог рассказать всего, понимаешь?

— Я хочу услышать всю правду!

Максиан мягко улыбнулся. Безусловно, в ней есть стержень, от отца или от матери, но она умела добиваться своего при желании. Он больше не собирался юлить и лгать, но и швырять факты в лоб непростительно глупо. Это может навредить ей.